О СОЗДАНИИ НЕФТЕГАЗОВОГО КОМПЛЕКСА В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

Если чисто по-человечески, то просто не укладывается в созна­нии, как можно менее чем за 30 лет освоить такой колоссальный регион и создать здесь такой гигант нефтегазовой отрасли, каких мир еще не знал, может, и не узнает. В этом коротком, но чрез­вычайно насыщенном событиями историческом отрезке времени переплелись судьбы многих и многих людей, вложивших свою энергию в освоение колосса нефтегазовой индустрии, а может, и отдавших жизнь этому великому делу.

Впервые я приехал в Тюмень в апреле 1970 г. по заданию Мингазпрома СССР для организации разбуривания первого на Тюменском Севере газового месторождения Медвежье, запасы ко­торого превышали 2,5 триллиона кубических метров. В это время Медвежье было самым крупным газовым месторождением мира.

Расположено оно в Тюменской тундре, с севера на юг в длину 140 км, одна треть лежит за Полярным кругом. Ближайшая же­лезнодорожная станция Лабытнанги на левом берегу Оби рас­положена от месторождения на расстоянии 550 км. Река Обь, а далее сплошная тундра и ничего более. Одним словом, «только вертолетом можно долететь».

Производственным объединением Тюменгазпром тогда руково­дил Е. Н. Алтунин, его помощником в области бурения был Л. А. Строгальщиков. Решено было организовать экспедицию по буре­нию с базой в пос. Ныда, тогдашнем районном центре, a производственные буровые подразделения планировалось расположить в строящейся подбазе газовиков в пос. Пангоды, непосредственно на месторождении.

Когда я в первый раз, в июне 1970 г., прилетел в Ныду (иног­да туда летали АН-2), было необычно светло круглые сутки. И не было ничего удивительного в 3 часа ночи увидеть играющих детей на улице.

В Ныде очень радушно и в то же время по-деловому нас при­нял первый секретарь райкома Александр Николаевич Попов. Он ознакомил с особенностями района, жителями и в дальнейшем на протяжении всей моей там работы оказывал очень большую поддержку во всех делах.

Первое, что мы сделали, построили емкостный склад топли­ва в тундре на окраине пос. Ныда и успели в эту же навигацию завезти дизтопливо. Как же оно выручило нас зимой 1970— 1971 гг. В то же время в пос. Лабытнанги мы готовили стартовую площадку для накопления оборудования, материалов для после­дующего вывоза их на зимовку на месторождение в Пангоды.

Здесь большую помощь оказывало руководство строящихся газопроводов — директор Е. П. Музыченко и особенно главный инженер Б. А. Арно. Вообще, надо сказать, что на Севере абсо­лютное большинство людей, как я это почувствовал на себе, отно­сятся с большим участием и пониманием к нуждам сослуживцев, соседей и т. п.

К концу 1970 г. обстоятельства резко изменились. Мингазпром, очевидно, не владея спецификой и основой ведения буровых работ в этом районе, добился, чтобы организация работ и разбуривание газового месторождения Медвежье были поручены Миннефтепрому на подрядной основе и, в частности, Главтюменнефтегазу, рас­полагавшему к этому времени солидной материально-технической базой в Западной Сибири.

И поскольку суть дела, связанная с организацией бурения на Медвежьем месторождении, от такой структурной перестановки не менялась, заместитель начальника Главтюменнефтегаза М. Н. Сафиулин и управляющий трестом Тюменнефтегазразведка Д. Ш. Рамазанов предложили мне продолжить ту же работу, только в составе Главтюменнефтегаза. В ноябре 1970 г. я был назначен начальником Полярной экспедиции глубокого бурения с дислока­цией в пос. Ныда.

Зима 1970—1971 гг. для нас была решающей, ибо сроки ввода месторождения в эксплуатацию были ограничены правительством II кварталом 1972 г., т. е. к этому времени мы должны были под­готовить скважины для добычи газа. Насколько это реально в тех условиях, сказать очень сложно, ведь все начиналось с нуля. Работа велась в трех пунктах. В Лабытнанги принимались по желез­ной дороге техника, буровые установки, трубы, цемент, вагон-дома и все, вплоть до одежды и продуктов. Формировались кадры.

В Ныде строились жилье, котельная, производственная база. В Пангодах формировалась вышкомонтажная бригада, готовились площадки под буровые установки.

К этому времени более или менее подобрался штаб Полярной экспедиции и мы все распределились по объектам. Главный инже­нер Ю. Т. Ивченко занимался в основном в Пангодах, в Ныде ответственным был главный геолог Г. П. Курыло, Лабытнанги, наиболее трудный участок, я взял на себя вместе с заместителем А. Г. Дундуковым.

В декабре был сформирован первый тракторный поезд из 16 тракторов. Впереди — два мощных бульдозера ДЭТ-250. Руко­водил поездом А. Г. Дундуков. Поезд шел до Пангод 22 суток, но, слава богу, довезли все в целости, так как очень добросовестно все подготовили и закрепили для транспортировки. А то ведь на зимнике — как на войне. К концу зимы, как-то пролетая над зим­ником, я насчитал более 150 вагон-домиков различных организа­ций, разваленных вдоль дороги, и разное оборудование. Вслед за тракторными начали отправлять автопоезда, но обязательно в со­провождении мощных снегоочистителей типа БАТ.

И вот уже весна, май месяц, на Оби вода поверх льда закры­вает колеса автомашин, а мы все возим грузы, на свой страх и риск.

А в Ныде за это время построили два дома брусчатых, а тре­тий успел сгореть. Но все равно как-то разместили основной кон­тингент.

Строительство велось силами заказчика и не очень быстрыми темпами. Своими силами можно и надо было бы построить ряд объектов — в хозяйстве ведь много чего требуется, но начальник Главтюменнефтегаза В. И. Муравленко проводил жесткую поли­тику в отношении заказчика и категорически запретил финанси- ровать работу, выполняемую хозспособом. И когда стало совсем невмоготу, мне помог А. Н. Попов. Он сказал: «Муравленко наш депутат, напиши письмо ему за моей подписью, попроси денег на строительство дороги». Я подготовил письмо, отправил. Срабо­тало оно четко — через неделю на счет экспедиции поступили деньги, и мы их с большой пользой использовали.

А в Пангодах за это время сумели построить площадку, завез- ти на нее буровую установку и смонтировать. Надо отдать долж- ное людям, выполнявшим работу в невыносимых условиях. Это –  главный инженер экспедиции Ю. Т.  Ивченко, начальник  ПТО Ю. И. Давыдов, начальник вышкомонтажного цexa О. В. Оболенцев и др.

Кстати, строительством всего газосборного комплекса руково­дил тогда заместитель министра Миннефтегазстроя Ю.  П.  Баталин, работу проводил гибко, четко и с размахом. Мало кто верил, что будет построен газосборных пункт (ГП) со сроком во II квар­тале 1972 г., настолько тяжела была задача. Даже частушки пели:

Не построится ГП

Знают все, кроме Ю. П.

В сентябре 1971 г. была пробурена первая параметрическая скважина, но дальше двигаться было нельзя, надо было ждать зимы. Никаким способом передвигаться по тундре в летний период не было возможно.

Приобрели мы восемь канадских вездеходов «Хаски-8». Храни­ли их всю зиму, берегли, как зеницу ока, для лета. И вот летом 1971 г. назначили водителей, лучших из лучших, снабдили рация­ми и отправили колонной из Ныды в Пангоды. Из восьми только один дошел до ГП, остальные остались в дороге. Вот она, хвале­ная техника!

Как бы трудно не было, а в марте 1972 г. начали бурить пер­вую эксплуатационную скважину. Но — неудачно, из-за аварии пришлось передвигать буровую. Обстановка была уже доведена до предела, много работников главка почти безвыездно жили в Пангодах: М. Н. Сафиулин, главный технолог М. О. Крист, на­чальник отдела вышкостроения А. Н. Воевода, заведующие лабо­раториями Гипротюменнефтегаза А. Ф. Казьмин и ВНИИКРнефти — В. П. Детков и др. Надо отдать должное, они хорошо помог­ли тогда, переживая вместе с нами наши неудачи.

Сооружение газового комплекса на Севере Тюмени велось под постоянным контролем правительства, обкома. Комиссии приез­жали не реже одного раза в квартал. И, как водится в такой нервозной обстановке, все стараются свои недоделки, промахи свалить на другого — строители на буровиков, те на заказчика и т. д.

К апрелю обстановка настолько накалилась, что В. И. Мурав­ленко освободил меня от должности начальника экспедиции, наз­начив Р. К. Хапрова из Нефтеюганска. Я перешел в объединение Запсиббурнефть в Сургуте, руководил там отделом по газовым месторождениям, т. е. курировал развитие работ на Медвежьем.

Бурение скважин, в целях ускорения, поручили Сургутскому УБР (начальник Ю. А. Цареградский).

Дела там лучше не стали, но привлечение такого мощного УБР позволило к моменту пуска ГП дать 6 скважин для подачи газа.

В сентябре 1972 г.  вновь образованное Министерство газовой промышленности — министр С. А. Оруджев, взяло весь газовый комплекс, в том числе и бурение, в свои руки. Я был назначен председателем комиссии по передаче Полярной экспедиции. В те­чение недели оформили передачу, наутро должны были улететь в Сургут, вдруг звонок: открытый фонтан! Все очень боялись это­го, ведь эксплуатационная колонна большого диаметра — 245 мм, да на таком уникальном месторождении. Следом на мое имя по­ступает телеграмма главного инженера ПО Запсиббурнефть А. К. Сабирзянова: «Назначаетесь начальником штаба по ликви­дации фонтана».

Надо сказать, все обошлось без паники. Построили водовод (вопрос воды был самым больным для буровиков), приготовили 3-кратный запас раствора, собрали всю тампонажную мощь и успешно, за 7 дней от начала проявления, заглушили этого дра­кона. На этом моя стезя в газовой отрасли закончилась. В ПО Запсиббурнефть я возглавил отдел по заканчиванию скважин. Обводнение месторождений и связанные с этим осложнения в строительстве скважин, рост бездействующего фонда скважин требовали серьезного анализа, на основе которого можно было бы предложить меры по улучшению состояния фонда. И такая работа проводилась под руководством главного геолога объеди­нения А. М. Сайфуллина — очень способного специалиста и орга­низатора.

Надо заметить, что в объединении Запсиббурнефть, возглав­ляемом Л. И. Вязовцевым, сконцентрировались прекрасные инже­нерные кадры: это и главный инженер А. К. Сабирзянов, замести­тель генерального директора В. М. Сафаров, главный технолог Н. Г. Аникин, начальник производственного отдела Н. Л. Щавелев и многие другие. Именно здесь в это время создавались осно­вы для достижения наивысших показателей в строительстве сква­жин. В то время был создан метод скоростного монтажа буровой установки и передвижки ее в кусте путем пневмодвигателей. Главным разработчиком метода был В. Г. Колчерин со своим отделом. Были достигнуты в то время наивысшие рекордные про­ходки на долото за одно долбление — более 1400 м. Особенно много внимания уделял этому вопросу А. К. Сабирзянов.

Справедливости ради надо сказать, что за время существова­ния ПО Запсиббурнефть (1971 — 1977 гг.) в бурении много сделано прогрессивного и достигнуты самые высокие результаты по сокра­щению цикла вышкостроения, проводки ствола, освоения сква­жин, достигнута выработка на бригаду в год в среднем более 50 тыс. м, а рекордные показатели — более 100 тыс. м. Средние скорости проходки скважин превысили 3500 м/ст.мес.

Очень жаль, что такая  структура, как  Запсиббурнефть ликвидирована. На мой взгляд, она как нельзя лучше способствовала развитию и прогрессу буровых работ в Западной Сибири. А в на­стоящее время, в рыночной экономике, такая структура, очевидно, наиболее полно соответствовала бы условиям успешного развития буровых работ.

В 1974 г. Л. И. Вязовцев предложил мне заняться подготови­тельными работами к бурению — строительством кустовых площа­док и автодорог — это всегда был наиболее уязвимый участок в бурении. Как правило, подготовительные работы не успевали за непомерными темпами роста объемов буровых работ. Я был на­значен заместителем управляющего трестом Сургутнефтеспецстрой (управляющий Е. Н. Жаворонков) по Нижневартовскому району.

В Нижневартовск я переехал в пору бурного освоения Самотлорского месторождения. К этому времени туда были перебази­рованы предприятия из других районов Западной Сибири, такие как УБР № 2 из Урая, ССУ № 2 и ряд других. Всем нужны были дороги, площадки для разворота работ, и потому на строителей оказывалось сильное давление. А как это умели делать такие знатные руководители, как начальники УБР № 1 и № 2. В. И. Хлюпин, А. Г. Исянгулов, начальник ВМУ А. А. Бабларьян, было известно многим.

Надо отдать должное строителям и транспортникам за то, что они в этой сложной обстановке сделали все возможное, чтобы дать фронт работ вышкомонтажным и буровым предприятиям. В этом случае я с большим чувством уважения вспоминаю начальника ССУ № 2 М. Н. Суворова, начальника ПТО Л. К. Бердника, на­чальника ССУ № 1 Г. Н. Перлова, главного инженера М. Н. Бес­сонова, начальника УТТ № 5 П. П. Дорохова.

Труд этих людей на грани самопожертвования позволил в ре­кордные сроки проложить путь к недрам Самотлора.

Основной объем (70%) строительства площадок и дорог вы­полнялся, как правило, в зимний период. Технология была такой. С первыми морозами, как только образовывался несущий слой, направляли вездеходную технику для проминки основания пло­щадок и дорог, затем они уплотнялись тракторами-болотниками и таким образом происходило интенсивное намораживание осно­вания. Только потом завозили лес — хлысты, укладывали их тре­левочными тракторами и бульдозерами на площадку и дорогу, а затем все это засыпалось песком на высоту до 1 метра. Конечно, это примитив, но что можно было придумать лучше для тех усло­вий, темпов и масштабов. В год строили 150—200 кустов, 130— 170 км дорог, для чего вывозили 8—10 млн. м³ грунта и 800— 1200 м³ леса.

В этот период широко начали применять в строительстве гидронамыв песка, правда, большая часть (около 80%) выполнялась для намыва песка в гурт для отстоя от воды и только около 20%—непосредственно в тело насыпи куста или дороги. Работы по гидронамыву выполняло СУ треста Трансгидромеханизация. Очень плодотворно мы сотрудничали с начальником СУ А. К. Ро­мановым и главным инженером В. П. Гореловым.

Высокие темпы строительства отвечали поставленным требова­ниям. Одновременно все жестче вставал вопрос, где брать лес, ведь запасы его не беспредельны. Поэтому была дана директив­ная установка Главтюменнефтегаза по сокращению расхода леса, на месте проводились поиски технологий строительства без леса или при минимальном его расходе. В конечном итоге его стали укладывать только на непроходимых болотах.

Проводились широкие эксперименты по применению нетканых синтетических материалов в строительстве, и довольно эффектив­но, а также разных покрытий — щебня, асфальтобетона и т. п.

В результате всех этих мероприятий к 1980 г. расход леса в удельном отношении сократился более чем в 2,5 раза.

В 1977 г. в Западной Сибири произошли большие структурные изменения, в регионах были созданы производственные объедине­ния (ПО).

Так, было создано ПО Нижневартовскнефтегаз, первым гене­ральным директором которого был назначен Л. И. Вязовцев, а в составе объединения был создан трест Нижневартовскнефтеспец- строй, управляющим был назначен Г. П. Барсуков, а я — главным инженером треста. Следует сказать, что первый состав треста был на редкость сплоченным и работоспособным.

Начальник ПТО В. В. Марков был очень энергичным и неуто­мимым организатором и изобретателем, начальником ОТиЗ был В. С. Гинзбург, начальником отдела по безопасности работ был В. А. Кохан и др. Трест, как правило, успешно выполнял намечен­ные программы строительства.

Мороз был первым другом строителей кустов и дорог, но я ни­когда не забуду декабрь 1978 г., когда ртуть термометра опусти­лась ниже —55°С, разморозилась центральная система отопления и почти половина населения Нижневартовска жила в холодных квартирах более 10 дней.

В 1979 г. мне была предложена работа в центральном аппара- те Министерства  нефтяной  промышленности  начальником  производственного отдела по Западной Сибири в управлении бурения, и мы с семьей переехали в Москву. Но большую часть времени я все-таки проводил в Западной Сибири. В то время решалась боль­шая проблема развития вахтово-экспедиционного метода в бурении, т. е. привлечения в Западную Сибирь буровых мощностей из развитых нефтяных районов европейской части СССР. Было при­нято специальное постановление правительства по этому вопросу. Одним из самых инициативных проводников в жизнь постановле­ния был заместитель начальника управления бурения Миннефтепрома А. В. Перов. С ним мне пришлось в те годы почти постоян­но жить в Западной Сибири, решать оперативные вопросы разви­тия буровых работ, в том числе и вахтово-экспедиционным мето­дом.

Помню, как в 1979—1980 гг. надо было резко увеличить темпы бурения в Стрежевском районе, куда привлекли дополнительные мощности из Белоруссии. Необходимо было дать фронт работ. На­чальником Стрежевского УБР по предложению А. В. Перова был тогда назначен Л. И. Филимонов. Почти месяц я находился в Стрежевом безвыездно, мы довольно эффективно организовали работу по строительству кустов и дорог, так что обеспечили фронт работ вышкомонтажным и буровым бригадам. Л. И. Филимонов, будучи впоследствии министром, с благодарностью вспоминал об этом.

В 1981 г. А. В. Перов был назначен начальником управления по бурению Миннефтепрома, а я стал его заместителем. И по-прежнему главное наше внимание было сосредоточено на Запад­ной Сибири. Особое внимание уделялось развитию вахтово-экспедиционного метода. К середине 80-х годов этот метод был задей­ствован в 10 западно-сибирских объединениях. Летало туда около 40 тыс. человек из 14 УБР, 8 объединений европейской части СССР.

Этим методом выполнялось 38% объема бурения от общей про­ходки в Западной Сибири.

Благодаря успешному внедрению вахтового метода в бурении было обеспечено выполнение правительственной программы по добыче нефти к концу двенадцатой пятилетки в 550 млн. т.

Буровики в этот период, прямо надо сказать, были «на коне». По этому поводу мне вспоминается почти курьезный случай. На одном из совещаний министр Н. А. Мальцев, в порыве запальчи­вости по поводу невыполнения плана добычи нефти, заявил: «Никто у нас не умеет работать, кроме буровиков!» На следую­щий день появились приказы о создании комиссий во главе с бу­ровиками, которые направлялись в отстающие объединения с за­дачей найти резервы и поднять добычу нефти. Так, я попал в ПО Красноленинскнефтегаз, А. В. Перов — в ПО Ноябрьскнефтегаз, где мы больше месяца осуществляли оперативную работу и, надо сказать, небезуспешно.

Заканчивая свое небольшое повествование, хочу сказать, что становление и развитие Западно-Сибирского нефтегазового гиганта было чрезвычайно трудным делом, и я с большим удовлетво­рением, теплотой в душе, а иногда и комком в горле вспоминаю различные эпизоды и события тех времен, горжусь, что был участ­ником тех великих дел.