Родился 26 сентября 1928 года в селе Матраса Шимахинского района Азербайджанской ССР.

Окончил в 1950 году Азербайджанский индустриальный институт имени М. Азизбекова. Трудовую деятельность начал мастером стройуправления Татарского территориального стро­ительного управления Министерства нефтяной промышлен­ности СССР.

1950-1965 гг. — прораб, начальник производственного от­дела, главный инженер района и треста, начальник управления строительства Татарского совнархоза, начальник комбината «Тат-строй».

1965-1989 гг. - заместитель министра Министерства нефтя­ной промышленности СССР.

Ш.С. Донгарян имел самое непосредственное отношение к обустройству нефтяных и газовых месторождений Западной Сиби­ри, созданию Тюменского топливно-энергетического комплекса.

Награжден орденами Октябрьской революции, «Знак По­чета», двумя - Трудового Красного Знамени, медалями. Зас­луженный строитель РСФСР. Удостоен звания «Почетный не­фтяник». Действительный член Академии горных наук Россий­ской Федерации.

НЕФТЬ И Б.Е. ЩЕРБИНА

Я познакомился с Борисом Евдокимовичем в первую свою тюменскую командировку в ноябре 1965 года. Он пора­зил меня детальным знанием дел в Главтюменнефтегазе и на его предприятиях, состояния дел в строительстве объектов не­фтяной промышленности и, что меня особенно удивило, об­стоятельным изложением проблем, которыми, на его взгляд, должно заниматься наше министерство. Он умел слушать сво­их собеседников, соглашаться или полемизировать с ними, но в вещах принципиальных был непоколебим.

Встал вопрос, какие по конструкции и планировке стро­ить дома для природно-климатических условий Среднего Приобья. Аналогов в стране не было. Мы заказали проект одному из ведущих институтов страны, имеющему большой опыт проектирования для севера - институту ЛенЗНИИЭП. Когда проект дома был готов, мы направили его на согласо­вание заинтересованным организациям и для сведения в Тю­менский обком КПСС. Вскоре нас и проектировщиков при­гласил Б.Е. Щербина. Эту встречу я помню так, как будто она была вчера. Он, что называется, камня на камне не оставил от проекта. Он сказал, что там не заложена идея закрепле­ния человека на Севере. А идея заключается в том, чтобы этот дом во всех отношениях был лучше тех, которые строят­ся в обычных районах страны. Чтобы человеку, живущему в таком доме, не хотелось бы его покидать. Далее он детализи­ровал свои предложения...

У меня под рукой документ, в котором были зафиксиро­ваны требования Бориса Евдокимовича к северному жили­щу. Привожу наиболее показательный фрагмент:

«1. Ввиду недостатка кислорода в воздухе объем квар­тир надо увеличить, поэтому высоту комнат надо принять 3 метра, а не 2,5.

2. Исключить однокомнатные квартиры - одинокий че­ловек должен жить в общежитии, а для семьи из двух человек однокомнатная квартира не годится.

3. Учитывая состав приезжающих семей и высокий уро­вень рождаемости, предусмотреть в доме следующие квар­тиры: четырехкомнатные - 40%, трехкомнатные - 40%, двух­комнатные - 20%.

3. Учитывая сырой климат и условия работы добытчиков, буровиков и строителей на открытом воздухе, в каждой квар­тире предусмотреть сушилку для одежды, чтобы, вернувшись с работы, можно было просушить одежду и обувь.

4. На первом этаже каждого подъезда предусмотреть ко­лясочную, чтобы там оставлять детские коляски и велосипеды.

5. На первом этаже каждого дома предусмотреть про­сторное помещение с кухней для проведения торжественных встреч - дней рождения, свадеб, юбилеев, поминок и т.п.

6. В четырех- и трехкомнатных квартирах предусмотреть по два санузла.

8. В каждой квартире должен быть хороший холл...»
Все эти предложения один к одному были приняты, про­ект в корне был переделан, и по этому проекту в городе Сур­гуте и ряде других городов и поселков этот дом, получивший название «сургутский дом», очень много лет строился, пока не перешли на новый тип, во многом уступающий сургутскому. И это тоже произошло не без участия Б.Е. Щербины, а точнее будет сказать, по его воле, когда он стал министром строительства предприятий нефтяной и газовой промышлен­ности...

Конечно, в иных случаях положение обязывает. Став ми­нистром Миннефтегазстроя и неся теперь ответственность не за одну только Тюмень - жесткий спрос был и за десятки других объектов, - Борис Евдокимович, будучи озабочен про­блемами целой отрасли, мог, что называется, понизить тю­менскую планку... Переход на более скромные проекты Щер­бина мотивировал так: министерство вводит в Сургуте в строй много квадратных метров жилья, а квартир - наперечет. И все это потому, что на каждого работающего приходится -шутка ли! - 70-100 квадратных метров. С такими хоромами никогда не решить жилищной проблемы.

Щербина-реалист наступал на горло собственной песне. Вынуждали обстоятельства. Газовики и нефтяники продвига­лись все дальше на север, и детище Бориса Евдокимовича - «сургутский дом», штука затратная - косвенным образом могло сдерживать это продвижение. К тому же как раз в этот период все чаще и чаще стали говорить о щадящем вахтовом методе освоения, который позволял людям время от времени прилетать на работу из базовых городов - сомнительно, что­бы при этом нужны были хоромы, а не просто приличное мо­бильное жилье.

В апреле 1973 года Борис Евдокимович решил осмот­реть трассу только-только построенного нефтепровода. Ког­да пролетали над Уватским районом, он обратил наше вни­мание на то, что трасса местами проходит по пахотным зем­лям. Это его возмутило до глубины души. Он стал выговари­вать главному инженеру проекта и нам всем, что подобное недопустимо, непозволительно. Что мы не ценим труд других людей... «Да знаете ли вы, чего стоит освоение, использова­ние и содержание среди тайги каждого гектара земли?!». Нам было очень стыдно, мы, понурившись, молчали, не зная, куда деваться. Хоть приземляйся и перекладывай нефтепровод...

Борис Евдокимович, сколько я помню, не оставлял без внимания ни одного эпизода, связанного с судьбой человека, с судьбой людей, с каким-то особым упорством внушая окру­жающим, что здесь не может быть мелочей.

В Министерство строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности пришел большой политик, хорошо знающий значение нефти и газа для своей страны, для всего социалистического лагеря, для мировой политики. Он отлич­но понимал, что строительство является одним из основных инструментов решения о развитии добычи нефти и газа. И не только понимал и осознавал, но и направлял свои недюжин­ные организаторские способности в равной степени как на выполнение и перевыполнение поставленных перед министерством задач, так и на показ окружающему миру высокого зна­чения Миннефтегазстроя и его огромной роли в невиданном развитии нефтяной и газовой промышленности.

Назначение Б.Е. Щербины заместителем председателя Совета Министров по топливно-энергетическому комплексу многими специалистами подведомственных министерств было оценено как правильное. И прежде всего потому, что его стиль работы существенно, в лучшую, разумеется, сторону, отли­чался от стиля его предшественников. Он не оставлял нерас­смотренным ни одного, даже самого пустякового, обращения, часто собирал у себя министров и их заместителей по теку­щим и перспективным вопросам. И здесь во всем чувствова­лась его партийная закваска.

Сперва нам казалось, что мы теряем время, обсуждая проблемы своих коллег и других министерств. Но постепенно почувствовали себя одной большой семьей, решающей одну общую для всех задачу - обеспечение нашей страны и дру­гих государств топливом, сырьем, электроэнергией, теплом...

                                                                              Ш. Донгарян

НЕФТЬ И В.Д. ШАШИН

1965 год для нашей страны был перестроечным годом. Новое руководство ЦК КПСС и Совет Министров СССР ре­шили ликвидировать децентрализованное управление про­мышленностью и строительством через советы народного хо­зяйства областей, автономных и союзных республик и вер­нуться к системе централизованного управления, ликвидиро­ванного Н.С. Хрущевым в 1957 году.

Назначение Валентина Дмитриевича Шашина мини­стром нефтедобывающей промышленности СССР не было неожиданностью для тех, кто знал его по работе в «Башнефти», «Татнефти», в Татарском совнархозе и в Совнар­хозе РСФСР. Конечно, на эту весьма ответственную долж­ность рассматривались кандидатуры и многих других круп­ных специалистов-нефтяников, но из числа выдающихся руководителей-управленцев выбрали В.Д. Шашина. Забе­гая несколько вперед, хочу сказать, что, работая много лет рядом с В.Д. Шашиным, мы многократно убеждались, что выбор был сделан правильный, что Валентин Дмитриевич был настоящим министром, талантливым главой не только всей отрасли, но и всех работающих в ней. Еще больше в этом мы убедились, когда его не стало.

Естественно, что первые шаги в создании министерства были связаны с разработкой структуры аппарата министер­ства и, естественно, с подбором и назначением кадров.

С созданием в 1965 году Миннефтепрома началось бур­ное развитие нефтяной промышленности Западной Сибири. Начальником Главтюменнефтегаза был Виктор Иванович Муравленко - человек огромного таланта и организаторских спо­собностей, человек, на плечи которого легло непосредствен­ное развитие всего Западно-Сибирского нефтяного комплек­са. Сегодня трудно себе представить, какие темпы развития западносибирской нефти были бы обеспечены, не будь на этой должности Виктора Ивановича. У меня лично сложилось убеж­дение, что этот человек был создан для таких больших дел, и, обладая огромным организаторским талантом, он сумел пре­творить в жизнь все задания, которые намечались в нашей стране по развитию Западной Сибири.

Самым узким местом в Западной Сибири и Западном Казахстане оказалось развитие нефтепроводного транспор­та. В.Д. Шашин очень упорно добивался, чтобы проблема раз­вития нефтепроводного транспорта была возложена на Миннефтепром. Ему удалось в этом убедить Алексея Николаеви­ча Косыгина, и, наконец, в 1969 году существующая система нефтепроводного транспорта была передана нам. В составе Миннефтепрома мы создали Главтранснефть. Мы тогда еще не представляли, какую огромную работу берем на себя.

Следующей проблемой, которая требовала решения в эти же годы, была проблема переработки попутного нефтяного газа. Нужно сказать, что у нас в стране и раньше переработка попут­ного газа решалась медленно, с отставанием, поэтому огром­ное количество газа на промыслах сжигалось в факелах.

С созданием в 1965 году новых министерств газоперера­батывающие заводы оказались не в составе Миннефтепро­ма, а в составе Министерства газовой промышленности, ко­торое в первую очередь было заинтересовано в развитии до­бычи и транспорта природного газа. Попутный газ там зани­мал небольшое место и не имел решающего значения в раз­витии всей газовой промышленности нашей страны. Поэтому Валентин Дмитриевич Шашин сразу понял, что если и даль­ше использованием нефтяного газа будет заниматься Мини­стерство газовой промышленности, то попутный газ еще мно­гие годы будет так же плохо использоваться. Началась новая эпопея - доказательство в центральных органах необходи­мости передачи Миннефтепрому всей проблемы использова­ния попутного газа - от его добычи и переработки до постав­ки продуктов переработки попутного газа нефтехимическим заводам и другим потребителям. На это тоже потребовалось несколько лет, и наконец правительство приняло решение о передаче этой проблемы Министерству нефтяной промышленности.

Особо следует отметить тех, кто на местах создавал, именно создавал, строительную политику, обеспечивал основы для выполнения программ строительства. Здесь я хочу начать с Главтюменнефтегаза, с его начальника В.И. Муравленко, который повседневно занимался вопросами строительства, с его заместителей по строительству - вначале это бал Павлов, а затем на протяжении многих лет эту службу воз­главлял талантливый человек А.С. Парасюк. Хочу отметить М.М. Крола, Ф.Г. Аржанова, В.Д. Черняева, А.А. Куликова, Г. К  Малкина, Н.В. Бурцева, Ю.Н. Пониждова, Г.М. Кукуевицкого. В.Г. Горишнего, Л.М. Дейкало, Ю.К. Глацких, В.Ф. Баева, Ю.М. Алякина, С.Н. Василенко, В.Н. Мусиенко, Я.М. Кагана, О.А. Межлумова, Р.П. Киршенбаума, Н.П. Захарченко, А.А. Михай­лова, С.Р. Тер-Саркисянца, Н.П. Волкова, СМ. Топлова, А.А. Смирнова, А.И. Воривошкина и многих других. Эти люди обес­печили невиданный успех в развитии западносибирской не­фтяной промышленности.

Валентин Дмитриевич Шашин был, бесспорно, очень та­лантливым человеком, государственным деятелем большого масштаба. Мы, люди, близко знавшие его, повседневно на протяжении многих лет работавшие рядом с ним, были увере­ны, что после Алексея Николаевича Косыгина председателем Совета Министров СССР будет назначен Валентин Дмитрие­вич Шашин.

Он обладал особым талантом общения с людьми. Если ему случалось беседовать с незнакомыми людьми, то шофер принимал его за шофера, тракторист - за тракториста, буро­вой мастер - за бурового мастера, охотник-профессионал - за охотника, директор завода - за директора. Он лучше всех других министров делал доклады на заседаниях Президиума Совета Министров СССР. Его речь всегда была логична, глу­боко аргументированна, внятна и убедительна.

Вспоминая прошедшие со дня кончины В.Д. Шашина 19 лет, я представляю его полным сил и энергии, способным глу­боко понять и изменить происходящее в стране и в отрасли, сделать все, что в человеческих силах, для успешного разви­тия родной нефтяной промышленности и улучшения жизни работающих в ней людей.

                                                                                  Ш. Донгарян.