Родился в 1934 году в г. Хасавюрт Дагестанской АССР. В 1958 году окончил Грозненский нефтяной институт по специ­альности «машины и оборудование нефтяных и газовых про­мыслов».

Трудовой путь начинал в том же году в Оренбургской об­ласти механиком в нефтепромысловом управлении (НПУ) «Бугурусланнефть».

1964-1965 гг. - старший инженер НПУ «Бузулукнефть», Оренбургская область.

1965-1969 гг. - старший научный сотрудник института ВНИИгаз, г. Ставрополь.

1969-1977 гг. - главный механик, главный инженер НГДУ «Томскнефть» Главтюменнефтегаза.

1977-1980 гг. - начальник НГДУ «Сургутнефть», генераль­ный директор ПО «Сургутнефтегаз».

1980-1985 гг. - главный инженер-первый заместитель начальника Главтюменнефтегаза.

1985-1987 гг. - генеральный директор ПО «Варьеганнефтегаз».

С 1987 года - заместитель, первый заместитель гене­рального директора ОАО «Сургутнефтегаз».

Грамотный и опытный специалист, умелый руководитель.За многолетний труд Н.П. Захарченко награжден орденами «Знак Почета» (1974 г.), Трудового Красного Знамени (1981г.), Дружбы (1997 г.), медалями. Удостоен таких высоких зва­ний, как «Отличник нефтяной промышленности» (1972 г.), «Зас­луженный работник нефтяной и газовой промышленности РФ»(1992 г.), «Заслуженный работник нефтегазодобывающей про­мышленности Ханты-Мансийского автономного округа (1999г.), «Почетный работник топливно-энергетического комплекса» (1999 г.). Его имя занесено на Доску почета ОАО «Сургут­нефтегаз».

Живет в Сургуте.

АПРЕЛЬ НИКОЛАЯ ЗАХАРЧЕНКО

...Он, наверное, мог бы и не стать нефтяником, его суд-бой распорядился случай, таинственное провидение, словно, гениальный шахматист, расставляющий фигуры на доске в шестьдесят четыре клетки именно там, где им и положено быть.

Семью Захарченко в тридцатые годы раскулачили за двух лошадей и десяток гектаров земли, и многодетная крестьян­ская семья оказалась в дагестанском Хасавюрте, в сотне ки­лометров от Чечни, от Грозного с его нефтяным институтом. Именно эта близость и сыграла ключевую роль в судьбе деся­тиклассника Николая, когда после окончания школы военко­мат, цепко державший в своих руках все ниточки судеб во­семнадцатилетних выпускников, грозно вопросил: военное училище или армия? Захарченко решать не пришлось, за него это сделал друг-одноклассник, сдавший выпускные свидетель­ства в Грозненский нефтяной институт, где в те времена была военная кафедра. Конкурс в институт был внушительный - шесть человек на место, но одно из этих мест ждало черно­глазого юношу Колю Захарченко, чтобы сделать его великим нефтяником.

Он рано женился, еще в институте, на однокурснице, и спустя пять лет молодая пара с трехмесячным сыном на ру­ках и большим фибровым чемоданом сходила на перроне в городе Бугуруслане Оренбургской области. Ах, эти фибровые чемоданы! Других тогда просто не было, и, если быть откро­венным, в те времена они казались непременным атрибутом другой, романтичной и красивой, жизни: блестящий никель замков и уголков, надежность фибра и его коричневой окрас­ки, скрипучая, так и просившаяся в руки полукруглая ручка. Служил он семье Захарченко верой и правдой долгие годы, пока семья кочевала по Союзу, и поначалу их пожиткам было довольно просторно в этом фибровом чемодане.

Бугуруслан - небольшой городишко, отношения между людьми были теплыми, как сегодня говорят, патриархальны­ми. Начальник отдела кадров местного нефтедобывающего управления - всего четыреста человек! - пригласил моло­дых пожить пока у себя. Через несколько месяцев они полу­чили квартиру, Николай Захарченко стал мастером, через год - старшим механиком промысла, а когда вводили новое ме­сторождение, ушел туда старшим инженером.

На четвертый год своей трудовой биографии Николай стал заведующим промыслом. Для нефтяной промышленности наступили не лучшие времена: фактический хозяин страны Никита Хрущев разогнал отраслевые министерства, создав новые условия управления хозяйством огромных территорий - приснопамятные совнархозы. Новые образования самостийно: решали, какую промышленную продукцию им выпускать, какую - нет, что развивать в первую очередь, а что вообще прикрыть. Нефтяную промышленность раздробили, растащили по совнархозам.

Однажды Захарченко позвонили: вылетай в Уфу! Долго звать молодого завпромыслом не пришлось, вскоре он был уже на том совещании, с которого и начался отсчет новой истории отрасли. Тогда-то он впервые увидел всех сразу: Виктора Муравленко, Николая Байбакова, Владимира Филановского, Валентина Шашина - цвет нефтяной отрасли, судьба каждого из которых достойна отдельной книги.

     Филановский сделал обстоятельный доклад, вывод из которого был непреложным: объединение нефтяников назрело: мы не можем создать министерство, назовем это каким угодно словом, но сделаем это! Был март 1964 года, в воздухе носилось ощущение надвигавшихся перемен, которые не преминули наступить уже осенью. То, что «пацана» Захарченко, как он сам себя называет в воспоминаниях о том времени пригласили на столь ответственное совещание, говорит не только о доверии к нему нефтяных зубров, но и о профессиональном его уровне, растущем уважении коллег.

Когда министерства вернулись, главой нефтепрома стал Валентин Дмитриевич Шашин, генеральный директор «Башнефти», во время войны он уже был нефтяным министром, самым молодым тогда в правительстве. Вокруг него-то и сгруппировались все оренбургские «заговорщики». Месторожде­ния в Татарии и Башкирии практически приблизились к пику добычи, в других нефтяных районах она уже снижалась, и дальнейшее развитие отрасли связывалось с новыми регионами, прежде всего с Западной Сибирью, где вовсю шли геологоразведочные работы. Уже ударил фонтан в Березово, потом в Шаиме, высокий дебит показала 160-я скважина, первооткрывательница Западно-Сургутского месторождения.

Открытия сыпались как из рога изобилия, геологи их планировали и старались приурочить к съезду партии, в президиумы съезда слали рапорты-телеграммы об очередной победе. Прогнозируемые запасы нефтяной сокровищницы исчислялись десятками миллиардов тонн.

Пришло время паковать чемоданы и Захарченко - его пригласили в Стрежевое Томской области главным инженером нефтедобывающего управления. Девять лет Николай Петрович отдал этому региону, девять зим, когда мороз за минус пятьдесят считался обычным делом, и лопался, словно яичная скорлупа, толстенный металл, а люди выдерживали.

Первым секретарем Томского обкома партии был Егор Лигачев, член ЦК КПСС, человек своеобразный, крутой и непредсказуемый. А нефтяники Стрежевого подчинялись Главтюменнефтегазу, которым руководил Виктор Иванович Мурав­ленко. Нередко мнения и распоряжения двух руководителей расходились кардинальным образом, тем более что Мурав­ленко старался не давать в обиду «своих». Однако авторитет и положение Лигачева порой перевешивали все другие.

Как-то Захарченко пришлось докладывать о строитель­стве города Стрежевого высокому начальству - начальнику главка, первому секретарю обкома партии, заместителю не­фтяного министра Оруджеву и заместителю председателя Со­вета Министров Ерофееву. Информация получилась не очень-то приятной - нет строительной техники, нет строителей. Раз­досадованный Лигачев бросил упрек нефтяникам: ему доло­жили, что часть техники те сняли на сооружение нефтепере­качивающей станции. Разговор пошел крупный, нефтяники высказали свои претензии, и зампред Михаил Ерофеев под­держал их. Что потом произошло за закрытыми дверями, За­харченко не знает, только через несколько дней Ерофеев по­лучил новое назначение - член ЦК поборол зампреда.

Огромные права партийных руководителей не мешали начальнику Главтюменнефтегаза Муравленко свободно выс­казывать свое мнение. Когда он чувствовал свою правоту, то обычно шел до конца. Те же качества он воспитывал и поощ­рял у своих соратников, аргументируя экономической целе­сообразностью и пользой делу. Масштабность личности Му­равленко задавала делу размах и величину. Но, как извест­но, и масштаб личности, в свою очередь, определяется раз­мерами дела. Небольшое НГДУ в Стрежевом, в конце кон­цов, стало казаться тесным для Николая Петровича, и он об­ратился с просьбой к Муравленко: «Виктор Иванович, согла­сен начать с нуля». - «А на Самотлор поедешь?» - спросил начальник главка». - «Поеду», - обрадовался Захарченко. Тут же был издан приказ по министерству о назначении Н.П. Захарченко начальником второго НГДУ в Нижневартовске. Но не тут-то было: уперся партком, потом обком, заварилась каша из амбиций. И только Муравленко с его дипломатичностью сумел уладить вопрос: он «обменял» Захарченко на ...метал­локонструкции, в которых остро нуждался город и который всесильный начальник нефтяного главка пообещал томским властям построить. Николая Петровича отпустили, и он ока­зался в Сургуте. Шел апрель 1977 года...

Захарченко чувствовал: грядет очередное реформиро­вание отрасли. НГДУ «Сургутнефть» представляло тогда раз­бухшую от чрезмерных объемов громоздкую структуру. От него периодически отпочковывались новые управления, но это не спасало положения. Объем бурения составлял немногим бо­лее 700 тысяч метров.

Выражение «нефтяная столица Сибири» по отношению к Сургуту употреблялось довольно часто. Смысл его вовсе не фигуральный - уже в то время город был настоящим центром развития северной Тюменщины, самой мощной в Европе ба­зой электроэнергетики, крупнейшим транспортным узлом, и главное, если не брать во внимание Самотлор, - сургутский нефтяной регион был самым перспективным. Здесь распола­гались месторождения: Федоровское, Западно-Сургутское, Солкинское, Быстринское, в районе нынешнего «Ноябрьскнеф­тегаза» - Холмогорское, Муравленковское, Суторминское, Но­вогоднее (именно в этих краях попадались уникальные кусты скважин — до 64 стволов, фактически небольшой промысел. На одном кусте могли стоять две-три буровые, иностранцы ез­дили смотреть на это чудо); в районе Лангепаса - Локосовское, Покамасовское и спутники вокруг них... Это был второй по значимости, после Самотлора, добывающий регион.

Чтобы яснее представить картину наращивания объемов добычи нефти, стоит вспомнить о визите в 1978 году в эту провинцию председателя Совмина А.Н. Косыгина. Вместе с премьером прибыла в Сургут большая свита партийных и не­фтяных руководителей, журналистов, ученых. Уважаемый про­мышленниками академик Нестеров развернул огромную карту Западно-Сибирской низменности, усеянную значками угле­водородных запасов. Он уверенно, зная, чего от него ждут, прогнозировал: регион способен давать до 500 миллионов тонн нефти ежегодно, а предварительно мы в состоянии до­вести добычу до 300 миллионов тонн нефти и продержаться на этой «полочке» до 2005 года. «Помилуйте, Иван Иванович, - воскликнули изумленные нефтяники, - да откуда же возьмутся эти сотни миллионов, из каких пластов?!». Несте­ров тыкал в карту указкой: «Вот тут мы возьмем столько-то запасов, тут еще больше». А каким метражом бурения взять эти углеводородные пласты? «Меня эти вопросы не интересу­ют», - ответствовал ученый. Косыгин благосклонно улыбался смелым прогнозам ученых и геологов: стране нужна была боль­шая нефть, эти самые 500 миллионов тонн. Скептицизм не­фтяников воспринимался как необоснованная осторожность, занижение возможностей, непонимание момента.

1977 год стал годом разворота такой громадины, какой была нефтяная отрасль, к совершенно новому уровню разви­тия. В начале июня, конечно же, не случайно именно в Сургу­те Муравленко собрал на совещание всех начальников НГДУ. Разговор шел о необходимости перемен в организации и уп­равлении отраслью, из стен кабинетов он естественным об­разом перешел в гостиничный номер, в котором остановился начальник главка. Курили, говорили всю короткую белую ночь.

А буквально через неделю Виктора Ивановича не стало, и те же начальники НГД7 и великое множество народа хоро­нили его. Реорганизацию продолжили уже без Муравленко. Где-то в конце июня в Сургуте состоялось очередное совеща­ние, на котором была представлена далеко не окончательная схема развития, предусматривающая создание производственных объединений: Сургутского, Нижневартовского, Нефтеюганского и объединения в Урае. На востоке региона «прорисовано» объединение «Томскнефть». Будущие генеральные директора были уже названы и проходили мне: ленные проверки, тестирования, наносили визиты в кабинеты заведующих и инструкторов ЦК.

Тогда Захарченко впервые реализовал свой принцип: успех дела - в слаженности команды, единстве людей - ярких, разных, самобытных. Управленческая команда в Сургуте уже была, Захарченко не стал никого увольнять, приглашать со стороны, каждый из сургутских нефтяников оказался востребован. И сегодня, спустя десятки лет, Николай Петрович считает, что именно этот фактор помог «Сургутнефтегазу выйти из котла преобразований без потерь и жизнеспособным. По непонятной прихоти министра руководящие кадры региона оказались перетасованы: в Нефтеюганск попал нижневартовец Кузоваткин, а нефтеюганский начальник НГДУ стал «генералом» в Нягани, в Нижневартовске возглавил объединение сургутянин Вязовцев. Конечно, это были не последние назначения и перемещения.

Управление «Сургутнефть» - настоящая кузница кадров - впоследствии прославилось еще и тем, что дало стране четырех президентов нефтяных компаний: Вагита Алекперова, президента ЛУКойла, Леонида Филимонова (Восточная НК), Виктора Городилова («Сибнефть») и Александра Путилова («Роснефть»). Судьба их сложилась по-разному: Городилов ушел в отставку, его компания включена в новый холдинг, как и ко- мпания Филимонова, не лучшим образом сложилось и президенство Путилова. Из сургутских «генералов» сохранили незави­симость только Владимир Богданов и Вагит Алекперов.

Но все это будет потом, а пока первому генеральному директору «Сургутнефтегаза» Захарченко советуют: того уволить, на его место поставить этого, того передвинуть, сюда взять человека со стороны. На все предложения Николай Петрович только пожимает плечами: зачем?! У него опытные, проверенные доморощенные, в лучшем смысле этого слова, кадры. Со стороны взяли только зама по капитальному строительству Григо­рия Михайловича Кукуевицкого, да и тот прежде немало лет отработал в Сургуте. Николай Петрович умел найти дело по силам и наклонностям, заряжал энергией и уверенностью не- решительных, помогал состояться молодым. Умение видеть способности окружающих - не сверхъестественный дар руководителя, считает Захарченко, оно дается тому, кто чувствует и понимает людей, живет их нуждами и запросами.

...Нефтяникам много давали, но еще больше спрашивали. Сотни тысяч тонн дополнительной добычи запросто сыпались сверху в качестве обязательных к исполнению дирек­тив. Новоиспеченный «генерал» дерзостно оспаривал такие решения. В конце семидесятых для выполнения социалистических обязательств по добыче нефти Сургуту не хватило «все­го-навсего» 400 тысяч тонн, и первый секретарь горкома Голощапов настаивал на досрочном введении в эксплуатацию Муравленковского месторождения. Захарченко убеждал: есть технологическая программа, через два года введем. Сказал как отрезал и, чтобы не спорить, уехал в Ноябрьск. Однако •первый» надавил на других членов бюро горкома - строите­лей электросетей, трубопроводов, и те согласились подписать решение о досрочном вводе. Решили обойтись без неуступ­чивого Захарченко. Однако его предупредили, и он прямо с дороги, в полушубке и меховых унтах, заявился на бюро. Рас­клад голосов получался в пользу досрочного ввода месторож­дения, и разгневанные нефтяники покинули горком, выразив свое недоверие секретарю и возмущение его действиями (муравленковская школа!). В ответ Захарченко получил строгий выговор с занесением в учетную карточку, что было одним из самых суровых наказаний в то время. Выговор через год сня­ли, а месторождение все-таки ввели... аж через три года, как и было предусмотрено.

Этот строгий партийный выговор «забыли», когда сургут­ского генерального пригласили на работу в Главтюменнефтегаз главным инженером. Через год после реформирования отрасли умер главный инженер главка Н.П. Дунаев, именем которого впоследствии было названо новое месторождение в Сургутском районе. Времена наступали нелегкие: нефтяное сердце страны, как тогда называли регион, уже давало сбои, «тахикардия» ощущалась только теми, кто действительно знал и понимал нефтяное дело. Руководство страны не хотело при­нимать в расчет процесс естественного старения месторож­дений, считая, что несметным богатствам Сибири нет конца. Без большой охоты ехал в главк Захарченко, понимая, что времена фонтанов ушли безвозвратно. К тому же в Сургуте оставалось любимое дело.

Однако многие нефтяники узнали и запомнили Захар­ченко именно как главного инженера главка. Знали, что за­щита производственных показателей при нем будет реальной, что он не позволит чересчур завысить объемы, «посадить» месторождение.

1984 год оказался для тюменских нефтяников знамена­тельным: фактически промыслы достигли пика добычи, но вме­сто того, чтобы закрепиться и удержаться на этой «полочке», производственные объединения впервые показали снижение добычи. Именно в этот год наверху была задумана и реализо­вана на местах грандиозная эпопея по добыче одного тюменс­кого миллиона тонн нефти в сутки. Десять лет назад, в 1974 году, суточный миллион нефти добывали в целом по стране, а теперь на нефтяников давили, чтобы заставить показать нуж­ные объемы в сугубо пропагандистских целях. Впрочем, не толь­ко: страна жила на нефтедоллары, нефть была кровью экономики и политики, и сколько бы ни выкачивали из северных недр этой крови, все равно было мало. Большая нефть приходила и уходила легко, миллионы тонн сибирских углеводородов пита­ли экономику многочисленных стран - «друзей» Союза. По­этому отрицательное отношение к «тюменскому миллиону» прочно закрепилось в истории западносибирской нефти, хотя, по убеждению Николая Петровича Захарченко, его можно было превратить в праздник, торжество предвидения ученых и гео­логов, закономерную веху развития нефтяной отрасли.

Главный инженер главка написал записку в обком с просьбой отодвинуть «миллион» на некоторое время, чтобы дождаться естественного роста добычи. Обосновал неизбеж­ное - вслед за скороспелым праздником - падение добычи в 70-75 тысяч тонн. Переговорил с Ноябрьском, Сургутом, Вартовском, обсчитал еще раз объемы: нет, не дотягиваем до мил­лиона. А утром на столе у Захарченко лежала сводка: есть миллион! Возмущенный Николай Петрович напрямую спра­шивал генеральных: почему показали завышенные объемы, ведь знаете свою добычу до последней капли?» Ответ, впро­чем, он знал и сам. Добыча, как и предсказывал Захарченко, действительно упала на следующие же сутки, превысив его прогноз. Настоящий «тюменский миллион» пришел через ме­сяц с небольшим, но праздник уже был испорчен, и у людей остался негативный след.

На высочайший уровень добычи вышел Самотлор, пер­вый проект был рассчитан на добычу до 70 миллионов тонн нефти, а прыжок состоялся более чем вдвое - до 153 милли­онов тонн. Даже в министерстве понимали: происходит что-то неладное. Заместитель министра по геологии Вахитов заявил Захарченко, что без технологических документов главк не имеет права добывать эти фантастические миллионы на Самотлоре. И Николай Петрович отдал приказ снизить суточную добычу на Самотлоре пока на 150 тысяч тонн, приведя в соот­ветствие с технологическими документами. Утром Захарчен­ко разыскали, начался скандал - министр требовал немед­ленно вернуть добычу к прежнему уровню. Николай Петрович ссылался на отсутствие документации. Не помогли угрозы снятия с должности. Хотя в министерстве подготовили необ­ходимые документы, Самотлор они не спасли.

Через год стало ясно даже неспециалисту: грядет паде­ние добычи, долларовая дойная корова истощилась, в нефтя­ную отрасль требуются огромные вложения. И как выход - регион наводнили бесчисленные комиссии ЦК, министерств, ведомств, делегации из Татарии и Башкирии, уже знающие, что такое снижение добычи. В каждом НГДУ сидели уполно­моченные и полпреды «сверху», выискивающие промахи и упу­щения нефтяников.

Вскоре главный инженер Главтюменнефтегаза подал в отставку: работать стало невозможно. Захарченко согласился возглавить «Варьеганнефтегаз», и друзья восприняли это назначение как своеобразную ссылку.

...И вновь апрель со свежими ветрами-сквозняками, сол­нечными лучами-надеждами. Николай Петрович Захарченко возвращался в ставший для него дорогим Сургут, город, где он оставил любимую работу, друзей, единомышленников. Ге­неральный директор «Сургутнефтегаза» Владимир Леонидо­вич Богданов, тогда самый молодой «генеральный», принял Захарченко, что называется, с распростертыми объятиями и назначил первым замом по производству.

В кратчайшие сроки (времени оглядываться попросту не было) Николай Петрович сформировал новое управление внешнеэкономической деятельности и благодаря обширно­му кругу знакомств и связей отладил все ступени работы. 'Сур­гутнефтегаз» в этом архисложном, непрерывно меняющемся деле, где изначально кормились и кормятся немало «жучков», которое сопряжено даже с опасностью для жизни, всегда от­личала безукоризненная честность, четкость, прозрачность. Нет сомнений, во многом это заслуга руководителя внешне­экономических сношений Н.П. Захарченко.

В последние годы много говорят и пишут о так называе­мом феномене «Сургутнефтегаза». «Феномен, - говорит Ни­колай Петрович, - заключается в том, что весь коллектив - от оператора до генерального - просто работает и делает свое дело как надо, как должно. Посмотрите: нефтяная рыночная экономика начиналась с жесточайшего передела собственно­сти, каждый стремился набить сначала собственный карман. Когда все в массовом порядке создавали СП, мы дистанциро­вались по максимуму от иностранных инвесторов. Когда инве­стиции в добычу считались чуть ли не сумасшествием - как же, отдача только через пять-десять, а то и более лет, Сургут наращивал проходку, создавал собственное управление поис­ково-разведочных работ. Мы всегда платили и платим долги всех уровней. Офисы большинство компаний перенесли в Мос­кву, мы в Приобье чуть ли не единственные зарегистрирова­лись по месту деятельности. Я предупреждал «генералов»: куда вы, съедят! Так и получилось. Добыча неуклонно снижается, чем будут рассчитываться с кредиторами? Теми же предприя­тиями нефтегазодобычи и нефтепереработки!».

Неугомонный Захарченко воюет с «Транснефтью», пишет записки правительству, встречается со старыми друзьями -на природе, в отпуске, в командировках, ведет с ними много­часовые беседы.

Присущее людям той эпохи умение дружить сказывалось и в том, что в каждом городе и поселке - в Тюмени, в Тата­рии, Башкирии, в Саратове, Краснодаре - у Захарченко жили и работали друзья, коллеги, земляки - одним словом, нефтя­ники. И порой семье не хватало времени всех навестить, ког­да на машине отправлялись в отпуск на юг и на всем пути следования их встречали друзья. А теперь, на новом поприще, круг знакомств Николая Петровича стал еще шире, в него вовлечены нефтяники Белоруссии, Украины, и даже амбициозная Прибалтика подарила ему дружеские знакомства.

А старый фибровый чемодан, путешествовавши то с семьей Захарченко, теперь под завязку набит фотографиями: великое множество их скопилось за эти годы - вся история семьи, нефтедобычи, страны. Веселые и серьезные, официальные и смеющиеся, на промыслах и на праздничных демонстрациях, за столом президиумов и среди болот и тайги смотрят с этих снимков лица эпохи. Иных уж нет, а те далече... Потребовалось так много человеческого чувства, жертв, борьбы, чтобы все явилось и воплотилось в конкретные события, даты, личности.

В воспоминания минувшее обернулось очень уж быстро, порой даже кажется, будто само время ускорило свой бег. Но нет, все так же приходит на землю весна, апрель, и кто знает,  не станет ли очередной апрель новым поворотом в жизни Николая Петровича Захарченко.

Алла Ярошко.

ТОЛЬКО ОБЩИМИ СИЛАМИ

...Сегодня каждая тринадцатая тонна нефти страны добывается в нашем районе, и доля эта с каждым годом будет возрастать. За четыре года десятой пятилетки добыча нефти осуществлялась ускоренными темпами с ежегодным приростом семь миллионов, а в 1979 году прирост составит 9,31 миллиона тонн.

Программа для выполнения плана разработана в начале года: предусматривалось 36 миллионов тонн нефти пол из действующих скважин и 6 миллионов - из новых. Для этого потребовалось пробурить почти два миллиона метров скважин. Мощности буровых предприятий и связанных с ними подразделений нужно было увеличить в полтора раза.

Руководством объединения, нефтегазодобывающих и буровых управлений велась постоянная работа по мобилизации коллектива на безусловное выполнение планов добычи нефти и бурения. Неблагоприятные погодные условия прошедшей зимы, нарушение систем энергоснабжения привели к тому, что план февраля по добыче не был выполнен. Положе- ние усугубила аварийная ситуация на Сургутской ГРЭС. Для ликвидации был намечен целый комплекс мероприятий, включающий в себя ввод новых скважин из бурения, уменьшение фонда простаивающих, работу с малодебитным фондом.

Мы считаем, что план по добыче в текущем году будет выполнен и составит 42 млн. 450 тыс. тонн. В решение данной задачи вносят большой вклад строители трестов «Сургуттрубопроводстрой», «Сургутнефтепромстрой», «Сургутнефтестрой» (управляющие тт. Павлюченко, Чернышов, Идерштейн). В текущем году ни одна скважина не простаивала из-за отсутствия системы сбора. Хуже мы сработали в области бурения. Будет пробурен 1 млн. 780 тыс. метров при плане 1 млн. 935 тыс. Однако технико-экономические показатели предприятий не ухудшились. Увеличилось количество передовых бригад. Буровые бригады мастеров тт. Спицына и Манакова, Шрайнера и Фадеева, Пономарева и Брысина уже выполни­ли не только годовые планы, но и социалистические обяза­тельства, а бригада мастера Воловодова, набурив 87 тысяч метров, установила всесоюзный рекорд и уверенно идет к вы­полнению обязательств.

Отрадно отметить и то, что коллектив самого северного, Холмогорского управления буровых работ доказал, что здесь так же, как и на Муравленковском, Карамовском месторождениях, проходка на бригаду 40 тысяч - не предел. По итогам года средняя проходка по всем бригадам этого управления составит 40 тысяч, а бригада бурового мастера Шрайнера пробурит 50 тысяч метров.

Резкое увеличение работ предусматривается на новых месторождениях: Лянтовском, Карамовском, Ямловском и Муравленковском. Темпы развития требуют значительного укрепления материально-технической и социальной базы объединения. В первую очередь это относится к увеличению объемов строительства жилья и объектов соцкультбыта, осо­бенно в новых районах добычи. Самым важным фактором является социальный. За прошедшие четыре года имеется тенденция не улучшения, а его ухудшения. Ввод жилья соста­вил в 1976 году 78 тысяч, в последующие годы соответствен­но 70, 50, а в текущем году будет еще меньше. За четыре года введен только один детский сад.

Неполностью используется нами эксплуатационный фонд скважин, велик фонд малодебитных. Указанные резервы на­шли отражение в наших мероприятиях, разработанных на 1980 год, и следует мобилизовать силы, энергию, энтузиазм, волю рабочих для успешного выполнения заданий 1980 года и пя­тилетки в целом. Эта задача будет посильна, если мы будем идти в одном строю с нашими строителями, прежде всего с объединением «Сибжилстрой», трестами «Сургутнефтепромстрой», «Сургуттрубопроводстрой», «Сургутгазстрой», желез­нодорожниками и речниками...

(Из выступления Н.П. Захарченко, генерального директора

объединения «Сургутнефтегаз», на пленуме Тюменского

обкома КПСС 6 декабря 1979 года).