Середина сентября, но пока ещё на улице жарко, где-то около 32 градусов. В кабинете начальника Киргизского управления гражданской авиации бесшумно работает кондиционер. Хорошо! Начальник управления – старый лётчик, отлетавший своё, ветеран Великой Отечественной, сидя в кресле, не то дремал, не то вполглаза читал новый приказ из министерства.

Вдруг дверь в кабинет резко распахнулась, и влетела, да-да, не вошла, а влетела, секретарша Галина, молодая миловидная брюнетка.

- Ишимбай Абдраимович, у нас ЧП!

Такого порыва со стороны секретаря начальник не допускал. Брови его из полуопущенного состояния встали по стойке смирно. Не успела Галина доложить, зазвонил прямой телефон  с командиром Ошского авиотряда. Начальник махнул Галине: «Выйди!»

По мере разговора с командиром у Ишимбая Адраимовича брови поднимались всё выше и выше, приближаясь к макушке. Внимательно слушал, под конец на лице его скользнула улыбка. Однако, недолго просуществовав,  тут же исчезла. Положив трубку, начальник неожиданно расхохотался, нажал кнопку прямой связи:

– Галина, срочно ко мне зама по лётной, начальника инспекции, командиров лётного отряда и эскадрильи  Ан - 2.

Подумав, добавил:

– И инженера по охране труда. Быстро!

Галина сработала моментом. Минут через 12 все вызванные прибыли в кабинет.

– У нас происшествие!

Вкратце сообщил о событии из разговора с ошским командиром. В конце пересказа, не выдержав, захихикал молодой комэска Пичугин. Начальник строго хмыкнул, но тут уж все ехидно грохнули от смеха.

– Так, всем тотчас вылететь в Ош, разобраться на месте и доложить.

Осень, началась большая и важная работа в Ферганской долине по борьбе за урожай хлопка, но прежде перед сбором нужно было обработать  поля хлопчатника ядохимикатами для того, чтобы кусты  сбросили листву. Операция эта называется дефолиацией хлопчатника. К этому мероприятию готовится вся легкомоторная авиация своего управления, а также привлекаемая из других управлений. Пилоты проходят теоретическую и лётную подготовку, техники проверяют самолёты и навесное оборудования, командиры обследуют в колхозах самолётные площадки.

Через час самолёт Ан-24 с комиссией на борту взлетел из Фрунзенского аэропорта, а спустя 1 час 15 минут приземлился в Оше. Встретил комиссию командир отряда, кратко пересказал то, что предварительно удалось установить. Выслушав ошского командира, комиссия на РАФике отправилась по-быстрому в колхоз к самолёту. Площадка находилась метрах в 700-900-х от аула, в котором  минут через 20 высокое начальство было на месте. Стали расспрашивать и заслушивать всех участников события: командира, второго пилота, загрузчицу химикатов, водителя бензовоза. Авиатехника  Михеева на месте не было. Комиссия установила обстоятельства и причины случившегося.

Экипаж Ан-2 (командир Овсюков И.И.) прилетел со вторым пилотом Виктором и  молодым техником Сергеем Михеевым из Фрунзе, и был направлен для работы в колхоз «Красный Батыр» в 15 километрах от Оша. Получив задание, перелетел на оперативную точку,  где уже работал прошлым летом. Председатель  Бектур Мадалиевич Мадалиев был тот же, вместе с ним сначала на его ГАЗоне объехали огромное по размерам хлопковое поле, затем облетали на самолёте. Проинструктировали загрузчицу ядохимикатов Гульзат, водителя бензовоза Акылай и сигнальщиков. Угостились отменным пловом, виноградом и зелёным чаем с лепёшками. Председатель знал, что делать!

На следующий день приступили к работе, начав опылять с дальнего конца поля. Работали они уже больше недели, трудились хорошо, председатель (раис) был доволен. Обычно самолёт, заправленный и загруженный, улетал, а техник в ожидании и от нечего делать стал гонять сусликов. Нор вокруг площадки было видимо - невидимо, суслики сначала не боялись. Вылезут из нор и разглядывают пришедших. Серёга вместе с водителем стал бросать в них куски глины. Суслики стали бояться, высунутся и тут же исчезают, а вновь появляются уже из другой норы. Видимо, за много лет ходов у них была тьма. Но так продолжалось недолго. Серёга был смекалистым и учёным: как-никак окончил техническое училище в городе Егорьевск Московской области. После каждой заправки самолёта бензином Б-93/130 и маслом МС-20 нужно было сливать из баков самолёта отстой  топлива, чтобы проверить отсутствие воды и всяких примесей. Бочку для сбора отстоя, как всегда, не завезли. Да и кому нужен этот отстой.

Тут-то Серёга и нашёл новый способ борьбы с сусликами  – сливать отстой в норы. Как появится суслик из норы, туда Серёга и заливает отстой. Суслик моментально исчезает и без ума вылетает из другой норы. А здесь его Серёга  встречает комком земли или палкой. Таким образом, шла вторая неделя борьбы с переменным успехом. Серёге-то отстоя не жалко.

В тот злополучный день, как всегда, стояла жара (даже к ночи температура не падала ниже +30 градусов), самолёт улетел на гон, Акылай и Гульзат пристроились в тенёк под тряпичным навесом. В это-то время Серега почувствовал, что нужно справить большую нужду. В кособокий, наскоро сколоченный туалет не захотелось. На воздухе лучше! Недолго думая, Серёга подыскал за кучей химикатов побольше нору суслика, чтобы не промазать и, опустив трусы, – жарко, другого не надевали, – удобно присел на корточки, как говорится, «по - орлиному». Чтобы почувствовать больший кайф, решил закурить. А что? Это не мешает, только способствует успеху. Покурив в своё удовольствие, не торопясь швырнул окурок в ту же нору.

 В тот же миг раздался страшный взрыв. Из норы полыхнуло пламя, смешанное с парами и газами, песком и комьями глины. Взрывной волной бедного Серёгу отбросило на пару метров. Видимо, в норах в такую жару изрядно скопилось  паров бензина. Несколько секунд «взрывник» от шока лежал, очухавшись моментально, с невероятным криком вскочил и, ничего не видя перед собой, начал, что есть сил, носиться кругами по площадке. Слышно только не пойми что:

– А-а-а-а-а, о-о-о-о-о, ы-ы-ы-ы-ы!

Носясь на большой скорости, периодически подпрыгивал, выбрасывая вперёд правую ногу, пытаясь сдёрнуть с ноги тлеющую тряпку – остатки  трусов. Но не получалось, после чего бег с криком продолжался. Разбуженные задремавшие Гульзат и Акылай от взрыва и крика, выскочив из-под полога с  испугом и страхом,  смотрели на голого и вымазанного Серёгу, который продолжал:

– Ой-ой-ой!

Гульзат от страха и скромности спряталась за кучу мешков с химикатами, изредка выглядывала, ничего не понимая. Акылай, выпучив узкие глаза, сначала стоял, потом рванул за Серёгой в надежде остановить орущего. Но безрезультатно!

Приземлившийся «Антон», распылив химикаты, заруливал на площадку для дозаправки и дальнейшей загрузки.  Командир Игорь Иванович (попросту Иваныч) поначалу не понял – почему техник не встречает самолёт, а увидев, нажал на тормоза,  сходу выключил двигатель.

– Вить, что это делается-то?

– Ну, прямо как индеец с Амазонки, только копья или дротика не хватает.

Серёга, увидев бежавших к нему командира и второго, увеличил скорость, расширил круги и пуще прежнего заревел:

– Бо-бо-бо-бо, си-си-си-сил - но - о!

У бедолаги боли от ожога по спине от головы и ниже усиливались ещё и жарой. Экипаж, сделав в погоне пару кругов, наконец-то, догнал бегуна, и попытались удержать. Но любые прикосновения к телу обожжённого, видимо, вызывали у него нестерпимую боль, и тот продолжал дико реветь:

– Не-не-не-не!

На его спину страшно было смотреть, особенно на «третью точку», куда пришёлся взрыв прямо «в очко». Волосы на теле обгорели. Кое-как удерживая больного, Иваныч крикнул Акылаю:

– Тащи воды пулей!

Тот, действительно, из бочки, стоящей под пологом, тотчас приволок ведро воды.

– Лей на спину и тащи ещё!

Вода то ли облегчила  боль, то ли Серёга немного успокоился:

– Боль - боль - больно сильно – о-о-о!

Кое-как начали успокаивать, потихоньку отирать грязь и копоть, приговаривая и утешая. Вся задняя часть Серёги покрылась волдырями, некоторые из них прорывались, и из ран вытекала сукровица.

Иваныч командовал водителю:

– Быстро заводи машину! Гюльзат, неси полотенца и ещё что-нибудь.

Наскоро прикрыв Серёгу полотенцами, а сверху чехлом от двигателя, осторожно  разместили  полулёжа  на сиденье и спинку заправщика. Пострадавший всё время ойкал и тихо скулил.

– Витя, прыгай на машину, быстро везите его в Ош, в больницу.

На второй день на место подъехала управленческая комиссия. Командир Иваныч доложил, что успел узнать и самостоятельно домыслить. Работы на хлопчатнике временно приостановили до выделения нового техника для обслуживания. Через день отправили в больницу командира эскадрильи и инженера по охране труда, чтобы кое-что  уточнить и проведать больного. Через час посыльные вернулись. На немой вопрос начальства комэска, улыбаясь, выдал:

– Лежит  «суслик» в реанимации, доктор сказал, что с месяц полежит, жить будет.

А вот инженер был чем-то очень озабочен и хмурился. На вопрос – в чём дело, задумчиво отвечал:

– Голову ломаю, не знаю, как оформлять травму: то ли производственную, то ли бытовую. С одной стороны, произошло на производстве, но не связано с функциональными обязанностями. С другой, – это произошло не в быту. Оставив Иваныча наблюдать на месте и дальше работать с хлопком, комиссия с тем и улетела во Фрунзе.

Немедля доложили о событии, представили объяснительные. Высокое начальство обо всём доложило в министерство. Там вдоволь похохотали и сказали:

– Сами решайте, как хотите.

Сами и решили: оформить больничный и выдать пострадавшему материальную помощь. Тем и закончили.

Но вот имечко Суслик так и прилипло к Серёге. Сначала обижался, потом привык и только ухмылялся.

Александр Колесников

                                             Москва, апрель 2016г.