Он прожил 66 с половиной лет.

Ещё недавно этот возраст казался солидным.  А сейчас, когда мы, его последние ученики, молодая поросль 70-х, уже превзошли его по земным годам, эта жизнь кажется обидно короткой. Всё-таки человек с таким жизненным и профессиональным опытом и такой  харизмой мог бы ещё оставаться в кругу людей, которым было дорого общение с ним.

Больше 20 лет прошло после его кончины. С почитанием отмечены его 70-ти- и 80-летние юбилеи.  Но и между юбилейными датами ставшее привычным уже в нашей среде укороченное «Фил» часто всплывает в разговорах и воспоминаниях о тех славных временах, когда тюменские нефтяники ощущали себя одной семьёй, живущей в доме под названием «Главтюменнефтегаз». Он был одним из создателей этого дома, из поколения пионеров западно-сибирской нефти, «отцов-основателей», командиров «муравленковского»  призыва.

В юбилейных материалах, в двух обстоятельных книгах, его друзья, соратники, ученики вроде бы всё уже рассказали о его роли в становлении Западно-Сибирского нефтегазового комплекса, развитии нефтяной отрасли в 70-е и 80-е годы, подвижнической деятельности в Центральной комиссии по разработке нефтяных месторождений.  Что я могу сюда добавить о нём из своих эпизодических встреч? Вроде бы не имею морального права на полноценные воспоминания, но с другой стороны каждая встреча с такой неординарной личностью оставила незабываемый  след  в моей жизни и судьбе. И захотелось сказать что-то своё о Владимире Юрьевиче, чтобы хотя бы в такой форме выразить запоздалую благодарность этому человеку.

У каждого из нефтяников нашего поколения «свой» Филановский. Я буду писать о Филановском в моей жизни, то, что удержалось в моей памяти, не претендуя на какие-то обобщения и оценки его многогранной деятельности и личности. Поэтому заранее прошу прощения у случайного и взыскательного читателя, если эти записки получатся больше о себе.

***

В нижневартовский период моей трудовой деятельности в Западной Сибири Владимир Юрьевич Филановский был для меня легендарным человеком.

С лета 1966 года, когда наша семья переехала с Сахалина на постоянное место жительства и работы в Нижневартовск, весь разворот событий здесь был и на слуху, и на виду. В разговорах родителей, в общении с новыми знакомыми, из которых самой яркой личностью был наш сосед Владимир Юрьевич Литваков, главный геолог   НПУ «Мегионнефть, фамилии Муравленко и Филановский стояли рядом и поминались чаще всего.  Для родителей Муравленко был «свой», сахалинский. Филановский для нас был человеком новым и, без привязки к его предыдущей деятельности, сразу стал восприниматься как «тюменский». Слетаясь в новый край, на новое большое дело, независимо от места предыдущей работы, все сразу становились здесь «тюменцами».

Летом 1970 года, во время моей 4-хмесячной преддипломной практики на Самотлорском промысле, на ДНС-1 стояло типовое производственное здание из железобетонных плит на металлическом каркасе, где размещались два насосных агрегата. Когда в 1973 году после окончания института и службы в армии я начал работать на Самотлоре, то все насосные блоки и замерные устройства на промыслах уже были укрыты легкосборными панелями - «сандвичами», что кроме более комфортного обслуживания оборудования придавало и эстетический вид промысловым сооружениям.  Это был след Филановского.  В 1970 году за организацию и внедрение блочного комплектного автоматизированного оборудования заводской готовности Владимир Юрьевич вместе с проектантами и строителями был удостоен Ленинской премии.

Но самого Филановского уже в Сибири не было. Ходили слухи, что он не сработался с первым секретарём Тюменского обкома партии Б.Е.Щербиной. Позднее, во многих воспоминаниях о нём я нашёл этому подтверждения.  Но это уже не моя тема.

Во время работы на Самотлорском нефтепромысле имя Филановского чаще всего упоминалось в связи с визитами высокого московского начальства. Периодически попадались его выступления в центральной печати, которые как-то обобщали и раскрывали перспективу и суть событий, участниками которых нам посчастливилось быть.

Вместе с тем обозначались и проблемы. В периодической печати, осторожно,   в виде намерений и благих пожеланий. Но уже в наше время, когда стали доступны некоторые внутриведомственные материалы, можно оценить остроту постановки вопросов по нарастающим проблемам в Западной Сибири и нефтяной отрасли в целом. Так в письме начальника отдела нефтяной и газовой промышленности Госплана СССР В.Ю.Филановского от 17 марта 1982 года на имя его начальника Н.К.Байбакова я прочитал поразившую меня фразу: «Решение перечисленных и многих других проблемных вопросов, как краткосрочного, так и долгосрочного стратегического значения, по сложности исследований не уступают, а возможно, даже превосходят исследования в области космических проблем». То есть поставить наши земные дела  вровень с космосом, гордостью советской науки и техники, мог тогда человек большого мужества. В воспоминаниях Валерия Исааковича Грайфера о Филановском я нашёл упоминание о докладе, составленном последним в адрес ЦК КПСС и подписанном одновременно Председателем Госплана Н.К.Байбаковым, Министрами Н.А.Мальцевым, С.А.Оруджевым, Е.А.Козловским и Президентами Академии Наук А.П.Александровым и Г.И.Марчуком. Судя по составу подписантов, письмо не могло появиться позднее 1981 года. Проблемы формулировались, и вопросы ставились своевременно – радикальных решений не принималось.

Конец 1984 – начало 1985 годов  запомнился всем нефтяникам Нижневартовска.  Истерия последних месяцев года – ежедневные селекторные совещания, спецуполномоченные сверху по всем направлениям деятельности, как в самом объединении, так и в НГДУ,  даже постоянное присутствие в Нижневартовске нефтяного Министра со всеми его заместителями, не спасли безнадёжную ситуацию, и  план по добыче нефти по объединению «Нижневартовскнефтегаз», а значит, и по всему Главтюменнефтегазу не был выполнен. Тут же, в начале следующего года, последовали и оргвыводы.

 Может быть, дело было даже и не в невыполнении планов, так как в то же самое время начались подвижки и на самых верхних этажах, но для нас важен факт, что в процессе всех больших перемещений Филановский вернулся в родную «нефтянку».                                                         

Сразу стало известно, что новый Министр В.А.Динков условием своего перехода из газовой отрасли в нефтяную чуть ли не в ультимативной форме потребовал назначения Владимира Юрьевича своим первым заместителем. Видимо, был какой-то высокий смысл в создании во главе отрасли столь мощного тандема профессионалов – «газовый» министр, зарекомендовавший себя как крупный организатор, и несомненный авторитет, хорошо и всесторонне знающий специфику нефтяной отрасли 

Одновременно в Главтюменнефтегаз пришёл Валерий Исаакович Грайфер. Уже позднее я узнал, что они с Филановским были не просто коллеги и соратники по «Татнефти», но и близкими друзьями, однокашниками по Губкинскому институту.  В Западной  Сибири ещё потряхивало, но, по крайней мере, под ногами уже чувствовалась опора.

В центре – В.Филановский. Тбилиси, 28 июля 1957г.

Но с приходом Филановского в отрасль мы опять с ним разошлись на «встречных курсах». В конце 1984 года, когда я уже работал начальником НГДУ «Покачёвнефть», на самом высоком уровне было принято волевое и где-то даже обидное для нас решение о передаче двух нефтегазодобывающих управлений «Нижневартовскнефтегаза» под управление «Татнефти».   По молодости и горячности, не оценив в должной мере школу татарских нефтяников, в марте 1985 года я написал заявление об увольнении с должности начальника НГДУ с намерением остаться в Нижневартовске, в родном мне коллективе.  И когда заявление было уже подписано, и назначен начальник НГДУ от «Татнефти», стало известно о поездке нового Министра со своим первым заместителем в Западную Сибирь.  «Татарский» начальник НГДУ был пока «не в теме», главный инженер благополучно ушёл на больничный, так что докладывать обстановку по НГДУ «Покачёвнефть» пришлось мне, уже отставленному. Не знаю, знало ли об этом высокое начальство, но моё сообщение не вызвало больших вопросов. Может быть, ещё и потому, что НГДУ единственное в Нижневартовском районе выполнило план 1984 года, и перспективы на 1985-ый просматривались хорошие. Главной проблемой было начало строительства рабочего посёлка, но это была отдельная большая тема, которая здесь не рассматривалась.        

Более сложное положение складывалось в НГДУ «Урьевнефть». Управление  было создано в 1981 году на железнодорожной станции Лангепас с большими планами по добыче нефти и фактически без всяких условий для формирования коллектива. К тому времени там поменялось уже три начальника, и неизменному при них Юрию Шафранику, исполняющему обязанности начальника НГДУ, было нелегко.  Вопросы задавал, в основном, Динков, а Филановский сидел в расслабленной позе, полуприкрыв глаза, и казалось, что он дремлет. В какой-то момент он оживился и с какой-то характерной своей интонацией, в которой всё же проскакивали нотки доброжелательности, сказал:  «Ну, что Вы нам  всё цифры приводите?  Они у нас все здесь, на бумажках. Мы же приехали посмотреть, кто здесь работает, познакомиться с вами». Вот и всё, что запомнилось с первой встречи.

Переход мой в «Нижневартовскнефтегаз» не состоялся.  Новый генеральный директор «Нижневартовскнефтегаза» Леонид Иванович Филимонов после моего отказа идти очередным начальником НГДУ «Варьёганнефть» отлучил меня от объединения полностью. Но тогда ещё было время, когда назначение руководящих кадров  не являлось исключительной прерогативой своевольных начальников. Мне позвонил Геннадий Васильевич Петелин, заведующий отделом нефти и газа Тюменского обкома КПСС, с предложением переехать в Тюмень и стать его заместителем. Учитывая, что мой партийный стаж к тому времени был небольшой (а приняли меня в партию всего два года назад перед назначением на должность начальника НГДУ «Покачёвнефть»), он  предложил до осени поработать в Нижневартовском горкоме, чтобы освоить азы партийной работы.  Несмотря на то, что это был очень неожиданный «пас в сторону», тем более со значительным понижением зарплаты, я дал согласие, так как увидел в новой работе возможность саморазвития с выходом за рамки узкопрофессиональной специализации и территориальной ограниченности.

Утверждение моё в должности заместителя заведующего отделом обкома проходило через ЦК КПСС, где своё напутствие мне делал заместитель заведующего отделом тяжёлой промышленности Лев Михайлович Кузнецов, курирующий нефтяную отрасль. Впоследствии я узнал, что он был однокашником Филановского по Губкинскому институту и его близким другом. Так, ещё не соприкоснувшись с самим Владимиром Юрьевичем, я оказался в сфере влияния его двух друзей – В.И.Грайфера и Л.М.Кузнецова.

Уже работая в обкоме партии, приходилось чаще видеть Филановского на многочисленных совещаниях, как в Тюмени, так и на выездах по городам.  Наиболее примечательной, даже судьбоносной оказалась моя поездка по западно-сибирским объединениям с большой группой специалистов Миннефтепрома во главе с Владимиром Юрьевичем летом 1987 года. Вообще-то в обкоме была строгая иерархия сопровождения высоких партийных и хозяйственных руководителей из Москвы. Министров сопровождали секретари обкомов, их заместителей – заведующие соответствующих отделов. Но на этот раз поездка была не инспекционной, а скорее, рабочей, и возглавлял её не «хозяйственный руководитель», а «главный инженер отрасли». Соответственно и состав был подобран из  технических и геологических служб. Время было отпускное, заведующего отделом на месте не оказалось, так я и попал в сопровождающие.

В основном рассматривались новые районы – Нягань, Когалым, Ноябрьск. В Нягани только что был назначен генеральным директором Алексей Терентьевич Кондратюк. Мы были с ним однокашники по Куйбышевскому политехническому институту и встретились как хорошие знакомые. Он был переведён сюда с должности главного инженера «Ноябрьскнефтегаза» и ещё с опаской смотрел на специфические геологические разрезы нового района. Поведение Филановского было соответствующим – ему надо было поддержать нового руководителя, тем более, в таком непростом регионе.

В Когалыме представлял всю обстановку в объединении Вагит Алекперов.  Он был  здесь  старожилом. Побывал под «Сургутом», «Башнефтью» и уже в этом году вступил в полноправное владение районом в должности генерального директора «Когалымнефтегаза».  Оставив геологов и разработчиков за камеральной работой в штабе объединения, техническая часть нашей группы во главе с Филановским  поехала на Южно-Ягунское месторождение для ознакомления со строительством первой установки подготовки нефти закрытого типа. УПН производства ГДР  уже массово внедрялись на промыслах Западной Сибири. Мне пришлось в своё время участвовать в сооружении двух таких установок на Покачёвском  месторождении, и технология была знакома. Но в тех установках закрывались только насосные и измерительные блоки, а сепарационные ёмкости оставались открытыми. Зимой всё это заметалось снегом, не говоря уже о том, что все ремонтные и профилактические работы приходилось проводить на очень свежем воздухе при температуре до -40 градусов. В новой установке вся технологическая часть была под крышей. Плюсы были очевидны, но с другой стороны,  вид закрытых емкостей, наполняемых газом, настораживал в плане безопасности. Уже после детального осмотра, обозревая со стороны закрытый технологический блок, Филановский как-то задумчиво обронил: «А всё-таки, Вагит, подумай, как это всё можно раскрыть».

Но такие меры  не понадобились. К установкам закрытого типа привыкли, и  уже позднее, на ноябрьских промыслах, после закомства с ними в рабочем состоянии, стало понятно, что опасения были напрасными.

В Ноябрьске генеральный директор Виктор Андреевич Городилов был в отпуске. Сопровождали нас исполняющий  обязанности Борис Владимирович Зарицкий и главный геолог Ревал Нурлыгаянович Мухаметзянов. С  обоими  я был хорошо знаком по работе в Нижневартовске. В мае текущего года на бюро областного комитета партии рассматривалось  состояние дел в объединении и при подготовке этого вопроса я уже успел познакомиться с городом и побывать на всех промыслах. 

За два года работы в обкоме я  подготовил  для рассмотрения на бюро областного комитета партии вопросы по двум объединениям – «Варьёганнефтегазу» и «Ноябрьскнефтегазу». Первый был изучен раньше и ждал своего часа.  Но в партийном руководстве торжествовал принцип, что после высокого партийного внимания производственные показатели рассмотренного предприятия обязательно должны улучшаться. На «Варьёгане» этого не просматривалось, а вот «Ноябрьск» уже выходил из кризиса и имел хорошую перспективу. На заседании бюро я был докладчиком по этому вопросу, и, конечно, выходить с какими-то критическими замечаниями (а они должны быть обязательно) перед такими  корифеями, как Валерий Исаакович Грайфер и Виктор Андреевич Городилов, было, мягко говоря, неуютно. Но всё прошло вполне доброжелательно, и Постановление бюро было, в большей степени, «мобилизующим».

Поэтому теперь, в Ноябрьске, я участвовал в рассмотрении всех вопросов уже со знанием дела. Видимо, не ускользнули от внимания Филановского и мои хорошие контакты с Б.В.Зарицким и Р.Н.Мухаметзяновым.

Закончилась наша недельная поездка в Сургуте, где гостеприимный хозяин Николай Петрович Захарченко организовал для всей команды прекрасную баню.

По приезду в Тюмень, где-то дня через два, меня вызвал секретарь обкома, курирующий нефтегазовую отрасль, Виктор Васильевич Китаев. (Он был производственник, «от сохи». В Нижневартовске в какой-то период мы даже работали по соседству – он, как буровой мастер, разбуривал первый на озере самотлорский куст, а я, как технолог КСП-3, принимал эти скважины в эксплуатацию). Виктор Васильевич сказал, что у него был Филановский, и предложил перевести меня с партийной работы обратно в «Главтюменнефтегаз» на должность главного инженера объединения «Ноябрьскнефтегаз». Они уже были вдвоём у первого  секретаря обкома Геннадия Павловича Богомякова, и тот дал своё добро. В ЦК  этот вопрос уже согласован с Львом Михайловичем Кузнецовым.  Теперь требовалось моё согласие. Надо ли говорить, что по этому поводу у меня не только не было каких-либо размышлений и сомнений, но было чувство благодарности, которое с годами всё более нарастало, к тем людям, которые в такой переломный для страны момент так удачно решили мою судьбу и, в первую очередь, к Владимиру Юрьевичу Филановскому.

Храмовы: Тамара, Геннадий и Денис. Фото Юлии Коваленко

Из городов-нефтяников Западной Сибири Ноябрьск тогда мне нравился больше всех. Даже больше родного Нижневартовска, который в это время как-то размазался и потускнел. К тому же там всегда меня, коренного сахалинца, угнетала унылая плоскость. А в Ноябрьске уже была какая-то вертикаль, и холмы, покрытые ягелем, напоминали ландшафты моей малой родины.

К тому же, в новом для себя коллективе я уже видел опору в лице Мухаметзянова и Зарицкого. В Нижневартовске, на всех этапах своего профессионального развития я работал со славной плеядой «птенцов гнезда Литвакова» – с самим Владимиром Уриелевичем, Н.Я.Медведевым, В.В.Бехтером, Ю.С.Юй-Де-Мином, В.И.Репиным, и до сих пор считаю, что меня, как нефтяника-технолога, в большей степени воспитали геологи-разработчики, и связку с главным геологом я считал важнейшей в деятельности главного инженера. С Ревалом  Нурлыгаяновичем мы работали вместе на Самотлоре,  в НГДУ «Нижневартовскнефть»: он – главным геологом, я – начальником технологического отдела. Также здесь, в Ноябрьске, начальником отдела разработки месторождения, основным помощником главного геолога работала Алла Трофимовна Зарицкая, жена Бориса Владимировича, с которой я тогда ещё был не знаком, но наслышан, как об очень авторитетном специалисте, в чём впоследствии самому пришлось убедиться.

Единственное, что меня смущало тогда, это то, что  решения о моём назначении проходили в период отпуска генерального директора «Ноябрьскнефтегаза» Виктора Андреевича Городилова, но когда я задавал этот вопрос, мне везде отвечали, что это согласовано с ним по телефону, и с его стороны возражений не было.

Когда назначение уже состоялось, и я приступил к работе в Ноябрьске, меня вызвали в Москву, для представления Министру.  В Министерстве с начальником отдела руководящих кадров Иваном  Дмитриевичем Пустовойтовым мы зашли сначала к Филановскому. Кабинет был небольшой, но его неоспоримым преимуществом было то, что из окон открывался вид на Кремль, в то время, как я впоследствии убедился, окна  из кабинета Министра выходили во двор.  К Министру уже повёл меня Филановский. Василий Александрович сидел вполоборота и просматривал какую-то книгу антикварного вида. Предложив нам сесть, он зачитал цитату, что-то о роли инженера- нефтяника, и назвал автора – Александр Павлович Серебровский. Тогда мне это имя ничего не говорило, но именно с этого эпизода у меня появился интерес к этой, авторитетной в среде нефтяников, исторической личности. Сами наставления я за давностью лет не запомнил, но они были достаточно кратки. Что-то типа: «Иди и работай!» 

В первые годы работы в новой должности встречать Филановского  приходилось на каких-то общих совещаниях, проводимых министерством. Тогда ещё практиковались выездные тематические техсоветы по программе обмена опытом.  Из того периода запомнились совещания в Лениногорске (Башкирия) по механизированной добыче, в Краснодаре по повышению нефтеотдачи и Ухте. Тематику последнего техсовета не помню, но самым примечательным там было то, что на Ярегском месторождении, где осуществлялась добыча нефти шахтным способом, Владимир Юрьевич организовал ознакомительную экскурсию инженеров-нефтяников в нефтяной пласт.

На пятилетку 1985-1990 годов по развитию Западно-Сибирского нефтегазового комплекса было принято отдельное совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров, которое, по крайней мере, в первые три года сыграло огромную роль по мобилизации всех производительных сил в регионе. В рамках этого постановления осуществлялась программа достижения к 1990 году уровня 90% утилизации попутного газа в Западной Сибири, которая так и называлась «Программа 90х90». В соответствии с поручением правительства ответственным за её исполнение от Министерства был назначен Владимир Юрьевич Филановский.

В 1988-1989гг. почти ежемесячно он с заместителем Миннефтегазстроя  Феликсом  Валеевичем  Мухамедовым и большой группой специалистов прилетал в Ноябрьск для оценки состояния строительства Муравленковского и Губкинского газоперерабатывающих заводов (ГПЗ).  Моё участие в работе этой группы заключалось в обеспечении ресурсов попутного газа, необходимых для наиболее полной загрузки Муравленковского ГПЗ. Здесь наблюдалось определённое противостояние между нефтяниками - промысловиками и газопереработчиками. Для увеличения подачи попутного газа на ГПЗ необходимо было поддерживать повышенное давление на сепарационных емкостях, что неизбежно приводило к снижению объёмов сдачи нефти. Поэтому по всем площадкам необходимо было выстроить и, самое главное, постоянно поддерживать оптимальный режим работы.  В этот период именно Филановский с его дотошной въедливостью развернул меня в сторону газа. Нефтью в объединении занимались все. А газ?! – «Попутный», он и есть попутный.

Во многом, благодаря столь плотной опеке Муравленковский ГПЗ был запущен в 1989-м по полному циклу – как в режиме компримирования, так и  подготовки газа, выработки ШФЛУ.

Но в том же году, в результате чудовищного стечения обстоятельств, произошёл взрыв продуктопровода ШФЛУ в районе Уфы, где роковым образом сошлись два встречных поезда, что привело к многочисленным человеческим жертвам. И хотя в результате расследования вины Министерства, как эксплуатирующей трубопровод организации, не установлено, моральное потрясение для Филановского – а он входил в состав правительственной комиссии от министерства – было огромным.   

Вся «Программа 90х90» оказалась практически свёрнута.  Был остановлен не только  аварийный магистральный продуктопровод, но и все действующие. На строительство новых объектов газопереработки было наложено негласное табу. Для того, чтобы эксплуатировать  только что запущенный  Муравленковский ГПЗ в режиме выработки ШФЛУ, мы с Рафаилом Овтеевичем Городецким, начальником ноябрьского подразделения «Сибнефтегазпереработки», в ведении которого находился завод, начали проект строительства в Ноябрьске наливной эстакады для перевозки ШФЛУ железнодорожным транспортом. Одновременно по объединению была намечена перспективная «Газовая программа» с целью наиболее полного извлечения и использования попутного газа.  Несомненно, вся эта работа была начата под влиянием личности Владимира Юрьевича Филановского. И даже когда он ушёл из Министерства, тема для нас не умерла, и мы предприняли попытку реализовать хотя бы в масштабах одного объединения «почившую в бозе» «Программу 90х90».  К чести Рафаила Овтеевича, наливная эстакада для ШФЛУ в Ноябрьске всё же была построена, хотя это было осуществлено уже СИБУРом, спустя почти два десятка лет.

А тогда, конечно, было время не до «попутчика». В результате разбалансирования всей системы производственных отношений, материально-технического обеспечения и обострения социальных проблем, добыча нефти по объединению, да и в целом  по  стране, стала сокращаться самым непредсказуемым образом.  Попытки Министерства и Главтюменнефтегаза навязать объединениям заменивший план госзаказ на 1990 год натолкнулись на возросшую амбициозность объединений, подпитанную либерализацией хозяйственного законодательства и «опорой на трудовые коллективы». Объединение «Ноябрьскнефтегаз» пошло на беспрецедентную дерзость, отстояв в Госарбитраже перед Главтюменнефтегазом свой уровень добычи нефти по госзаказу в 1990 году.

Где-то уже в конце 1989 года в Ноябрьск для рассмотрения добычных возможностей объединения прилетел  Филановский. Мы с Мухаметзяновым  готовились особенно тщательно, так как Владимир Юрьевич виртуозно владел «госплановской» формой, универсальным инструментом для оценки состояния разработки и эксплуатации месторождения, и с помощью её вскрывал  все огрехи и резервы, которые мы усиленно старались замаскировать. На этот раз настроение у него было совершенно подавленное.  Перед началом совещания генеральный директор Виктор Андреевич Городилов спросил разрешение поставить диктофон для записи. Владимир Юрьевич, уже наслышанный об этом нашем «ноу-хау», которое, кстати, помогло нам в своё время выиграть арбитраж, снисходительно усмехнулся: «Да, валяйте!»

После своего ухода из объединения я не раз пожалел, что не захватил с собой расшифровку и отпечатанную запись этого совещания. Кроме давно уже забытой методики рассмотрения состояния разработки по месторождениям, запись также была интересна «живым словом» Филановского, особенно когда он перед началом дал обзор положения дел в отрасли. И вот, уже спустя 15 лет, в книге О.Буксиной «Владимир Филановский-Зенков», выпущенной в 2003 году издательством Губкинского университета к 75-летию Владимира Юрьевича, я нашёл этот «крик души».  Я не буду его здесь пересказывать. Любопытствующих отсылаю к указанному источнику. Скажу только, что не только в дни юбилеев я открываю эту страницу и слышу как будто монотонный, но полный внутренней боли «живой голос».  Я каждый раз возвращался к этим словам, чтобы понять для себя, как и с чего начиналось в последнем десятилетии 20 века грехопадение не только отрасли, но и всей страны, на возвышение которой были отданы лучшие годы жизни.

Справа налево: А.С.Парасюк,  Г.С.Ли, В.Ю.Филановский, В.К.Горишний. Сургут, ориентировочно 1982г.

В этом же году Филановский ушёл из Министерства. Не мне здесь рассуждать  о причинах и мотивах, хотя они вполне очевидны.  Какое-то время он ещё оставался в составе Коллегии Министерства топлива и энергетики, но нарастающие тенденции распада некогда цельного организма нефтяников, слишком явное стремление вчерашних коллег ценой откровенных уступок найти себе новых отечественных и зарубежных покровителей, торжество непрофессионализма и дилетантства  на самых верхних этажах власти вступали в явное противоречие с его укоренившейся позицией «государственника». Стремительно менялось в какую-то непонятную сторону всё его окружение, люди, с которыми он проработал десятки лет. Производственные заботы отошли на задний план, уступив место суетливой озабоченности «днём грядущим».

В 1992 году он совместно с И.И.Лещинцом от лица эфемерной, всё более теряющей свою государственность корпорации «Роснефтегаз» выступил в ведомственном журнале ВНИИОЭНГа «Экономика топливно-энергетического комплекса России» с аналитической программной статьёй «Состояние нефтегазовой отрасли и меры по стабилизации её работы». В ней была предпринята последняя попытка убедить новое Правительство России сохранить функционирование нефтяной промышленности как единого производственно-хозяйственного комплекса. Но кого тогда можно было убедить…  Пожар самоуничтожения охватил уже все этажи некогда грандиозного здания.

Созданное им совместное предприятие «Камнефть», при всей новизне и актуальности декларируемых задач, всё-таки не соответствовало масштабу личности. И когда он с какой-то грустной бравадой представлялся «мелким коммерсантом Филановским», то в этой интонации слышалось как бы оправдание за свой вынужденный нынешний статус.

«Попробуй посиди без дела / К беде Отечества спиной…» (Н.Панченко)

После начальных лет в Татарии Филановский никогда не занимал должности первого руководителя. Он всегда был «вторым». Но таким «вторым», про которого поэт сказал: «Пошли мне Господь второго,/чтоб вытянул петь со мной..» (А.Вознесенский).

При «нефтяных королях» В.И.Муравленко и В.А.Динкове он был первым лицом в той «свите», что играет «короля». И «короли» дорожили им, лучше понимая и оценивая его профессионализм и авторитет в производственном звене отрасли, чем вышестоящие партийные и государственные органы.  

Как-то в одном из застолий Владимир Юрьевич произнёс замечательный тост: «Так выпьем же за главного инженера – главную рабочую лошадь отрасли!»

Отдавая дань роли первого руководителя, которому, в основном, приходилось принимать на себя всю ветровую нагрузку внешних стихий – социальные проблемы трудового коллектива, давление вышестоящего руководства, иногда чрезмерную заботу партийных органов – нельзя недооценивать повседневную работу «второго» по удержанию производства даже в чрезвычайных внешних обстоятельствах.

В наше время понятие «инженер-нефтяник» оказалось как-то размыто. Мы уже изначально выпускались из института со специальностью «горный инженер». Конечно, почётно, но не совсем верно по сути. Функция инженера, в её сугубо техническом значении как изобретателя и конструктора, ушла в проектные и конструкторские бюро, исследовательские институты. С реформой организации производства в нефтяной промышленности в начале 70-х годов даже было выведено из оборота понятие «инженер промысла», и начинали мы свою трудовую деятельность  на промыслах в невнятных должностях «технолога» и «старшего технолога». Наверное, тогда это было оправдано. Ведь главной нашей задачей было обеспечение своевременной и непрерывной технологической цепочки подачи нефти от устья скважины в магистральный нефтепровод.

Но уже на уровне главного инженера управления и уж тем более объединения в сферу его обязанностей входила координация «низа» – системы разработки месторождения и «верха» – проекта его обустройства, и он обеспечивал правильное и своевременное взаимодействие между геологическими службами, службами капитального строительства и проектными институтами. Мало того, уже на более позднем этапе ощущалось в инженерной деятельности недостаточное понимание экономических процессов. Точно также, как мне кажется, сегодняшний инженер- нефтяник уже не может обойтись без навыков программирования и овладения цифровой техникой. Таким образом, профессия инженера-нефтяника синтезируется, охватывая множество смежных специализаций. Рискну предположить, что профессий с такой широтой охвата производственной деятельности не так уж много.

Владимир Юрьевич Филановский-Зенков счастливо прошёл все ступени нефтяного инженерного искусства. Начав свою трудовую деятельность с промыслового геолога, он оставил свой след как организатор производства в двух крупнейших нефтегазовых регионах – Татарии и Тюмени, управлял капитальным строительством всей нефтяной отрасли, защищал и отстаивал интересы нефтегазовой промышленности в главном экономическом органе государства. Одновременно он был председателем технического совета Министерства, главным редактором ведомственных технических журналов и до последних дней возглавлял Центральную комиссию по разработке месторождений. Владимир Юрьевич по праву и с честью носил особо почётную неофициальную должность Главного Инженера нефтегазовой отрасли и остался таким в советской истории нефтяной промышленности и в доброй памяти коллег, друзей и учеников.

Переговоры с фирмами «Шоллер Блекман» и «Фест-Альпине» (Австрия) по вопросу реализации контракта о создании производства нефтяных штанговых насосов на Ижевском заводе нефтяного машиностроения, февраль 1994г., Москва. Слева направо: главный инженер СП «Камнефть» В.Н.Коломацкий, генеральный директор В.Ю.Филановский-Зенков; генеральный директор завода «Ижнефтемаш» Т.М.Даутов, главный инженер завода Ю.В.Шестаков.

«Времена не выбирают/ В них живут и умирают…» (А.Кушнер)

Все фотографии ->>>