Этот весёлый случай с возможными трагическими последствиями произошёл в 1972 году, в самый разгар жаркого лета и пылающих в ряде восточных регионов Московской области лесных и торфяных пожаров. Обстановка была настолько серьёзной и угрожающей, что в Шатурском, Луховицком, Павлово-Посадском и Орехово-Зуевском районах руководство области ввело чрезвычайное положение. На борьбу с пожарами были брошены очень большие силы, включая орденоносную Таманскую дивизию. Но, несмотря на это, окончательно справиться с огнём удалось только к концу лета, когда появились долгожданные обильные дожди.

Моего рыбоводного участка эта проблема коснулась непосредственно. Буквально в двухстах метрах, за дамбой, полыхали мощные хвойные леса и тлели торфяники, заволакивая по утрам всю прилегающую местность едким и плотным дымом. Часам к десяти утра дым потихонечку рассеивался, а на смену ему по верхушкам деревьев, словно перегоняя друг друга, летели злые языки огня и уничтожали всё живое, попадающееся на пути. Вначале это всех пугало, но постепенно народ к природному гневу привык и приступил к его обузданию.

Аномально жаркая погода стала тяжёлым испытанием для жителей Москвы и прилегающих к ней крупных городов. Если в предыдущие годы люди могли в выходные дни выехать на природу и вволю надышаться свежим воздухом, то объявленная чрезвычайная ситуация лишила их такой возможности. Все съезды с центральных автомобильных дорог, ведущие в лес или к водоёмам, были перекрыты шлагбаумами и перерыты бульдозерами. Поэтому любители природы ограничивались  рамками территорий садовых участков и стенами городских квартир.

Но были и такие категории граждан, которые вырывались из этих ограничений и разными путями оказывались рядом с вожделенной прохладой воды и её обитателями. К таким счастливчикам относились ловкие браконьеры всех мастей, «блатные», «высокие» начальники и знаменитости союзного значения.

В числе самых привлекательных мест отдыха этих людей стал мой Шалаховский водоём. Браконьеры, словно псы, сорвавшиеся с цепи, рыскали ночами вдоль границы рыбоводного хозяйства и в самых скрытых от глаз рыбоохраны местах выставляли различного рода ловушки и сети. Автомобили «блатных», «высоких» чинов и знаменитостей почти каждую субботу в шесть часов утра стояли у мощного шлагбаума и нетерпеливо поджидали, когда я его открою. Мне такие «непрофильные» обязанности не нравились, но, понимая, что это не причуда директора рыбокомбината, а его тяжёлая должностная ноша, приходилось изображать беззаботное выражение лица и восторженно приветствовать очередных гостей.

Благодаря сухой и жаркой погоде в июле и в августе вода в пруде достигла самых оптимальных температур для максимально ускоренного роста рыбы. И если бы не пожары, представляющие реальную угрозу населению, то этот рыбоводный сезон можно было смело считать самым удачным за многие годы. Такую же оценку, по-видимому, ставили нашей работе и браконьеры, у которых при задержании изымалось не менее пуда отборного карпа. Поэтому борьбе с браконьерством, по сути, хищением, я и члены бригады посвящали львиную долю своего ненормированного рабочего времени. И практически занимались этим круглосуточно.  

Накануне той субботы, о которой пойдёт речь, я и ещё трое добровольных помощников из числа личных друзей всю ночь выслеживали браконьеров. Добравшись ещё засветло на водомётном катере КС-100 до верховья огромного пруда и замаскировавшись в зарослях камыша, мы терпеливо стали поджидать смельчаков и больших любителей поживиться за государственный счёт. И дождались. На небосклоне появились первые признаки рассвета, когда мы услышали приглушённый разговор, а затем на протоке показалась резиновая надувная лодка, на которой сидели три крупных мужика. Один из них осторожно грёб веслом, а двое других напряжённо всматривались в предрассветные сумерки. Минут через пять они подплыли к торчащему из воды деревянному колу и стали вытаскивать из воды сеть, ячеи которой были до предела забиты рыбой. Я подождал, когда они закончат процедуру, завёл мощный двигатель и, не разогревая его, рванул в сторону браконьеров. Эффект неожиданности так сильно сработал, что мужики не только не выбросили сеть и рыбу за борт, но и сами остались на месте. Посвятив канцелярской работе больше часа и составив на браконьеров протоколы, мы покинули место засады и вышли в сторону базы. До приезда «гостей» оставалось не более часа. «Рассажу их по местам, и часочка три посплю», – помечтал я, спускаясь по трапу с катера на берег.

К моему недовольству и удивлению, состав влияющих на жизнь в стране «рыбаков - любителей» на этот раз оказался расширенным и неоднородным. Обычно союзные министры и руководители других организаций не любили рыбачить на одной «площадке». Но в этот раз произошло невероятное. Одновременно с пятью министрами и их заместителями, приехали высокопоставленные сотрудники ЦК КПСС и Совета Министров СССР. В основном, я их всех знал и по отдельности уже принимал на своём участке. Поэтому, когда подошёл к шлагбауму, то услышал в свой адрес весёлые приветствия, язвительные шутки и колкие вопросы. Больше всех в этом преуспевал Министр промышленности строительных материалов СССР Яшин Алексей Иванович, с которым я был знаком более двух лет. «Ты что сегодня такой хмурый? Не выспался, что ли? Наверное, молодуха спать не давала? Мы тебя уже битый час поджидаем у шлагбаума. Поднимать-то собираешься его, или нам обратно в Москву уезжать?» – спросил он, здороваясь со мной за руку. В это время к нам подошёл Разгульнов, прибывший одновременно с ними, и тихим, но твёрдым голосом произнёс: «Открывай быстрее замок. На «министерское» сам гостей сопровожу и рассажу вдоль берега».

Испытывать терпение «больших» людей я не стал и, подняв шлагбаум, пропустил правительственные «членовозы» на территорию вверенного мне рыбоводного объекта. Возглавляла кортеж «Волга» моего директора, так кстати приехавшего на помощь.

Когда «ЗИЛы» и «Чайки», сверкая на солнце воронёной сталью кузовов, ровным строем проехали по дамбе и скрылись за опушкой леса, я опустил шлагбаум, закрыл замок и направился в сторону комбикормовых складов, чтобы провести с рабочими утреннюю планёрку. Несмотря на то, что глаза слипались и не хотели созерцать мир, пришлось ещё более двух часов заниматься решением производственных проблем.

Вернувшись на базу, от дежурного сторожа я узнал, что мой непосредственный начальник покинул участок и укатил в Москву, переложив на меня всю ответственность за обеспечение отдыха высокопоставленным особам. «Ну, вот и выспался!» – невольно подумал я, а вслух выдал сторожу поручение. – Попробую в каюте немного отдохнуть, а если вдруг гостям понадоблюсь, то разбудишь, понял?» «А если ещё кто-то приедет? Им шлагбаум открывать?» – спросил в свою очередь сторож. «Только тем, кого знаешь. А для всех остальных меня на участке нет», – предупредил я и пошёл в сторону катера.

Не успел ещё спуститься в каюту, как у сторожки появился посторонний. Переговорив о чём-то с дежурным, он стал удаляться в сторону шлагбаума. А через минуту туда же пошёл и сторож. «Ещё кого-то на природу потянуло», – недовольно пробурчал я и остался на палубе, чтобы определиться с новым пополнением. Вскоре на дамбе появились две «Волги», хозяев которых я тотчас определил. Зелёная, которая шла впереди, принадлежала председателю горисполкома Комарову Николаю Романовичу, а следующая за ней, чёрная – первому секретарю горкома КПСС Белову Григорию Алексеевичу.  «Ну, вот теперь точно все гости в сборе. Только мне от этого не легче. Обязательно сейчас найдут какое-нибудь занятие и для меня», – с горечью подумал я и полез в каюту.

Моё пророчество попало в точку. Не прошло и часа, как на палубе появились сторож и персональный водитель первого секретаря горкома – Николай. «Фёдорович, меня послали за тобой. Белов просит, чтобы ты подплыл к ним на катере», – заявил водитель. «Зачем?» «Не знаю. Моё дело маленькое. Приказали, я исполняю», – ответил Николай и покинул каюту. «Ну что? Трап поднимать на катер?» – спросил дежурный. «Сам справлюсь с ним», – ответил я и завёл мотор.

Когда подходил медленно на катере к берегу «министерского» места, то уже издали заметил, что активность и азарт у рыбаков иссякли. Знойное солнце стояло в зените и бросало свои ярко-ядовитые лучи прямо на их головы. Кое-кто из гостей, проявляя чудеса спортивной злости и терпения, ещё стоял на берегу и рассеяно смотрел на поплавок, но большая часть рыбаков сидела на лавках за деревянным столом, установленным среди высоких сосен, и играла в преферанс.

Пришвартовав у входа в обводной канал катер, я спрыгнул на берег и подошёл к прибывшим руководителям района. Поздоровавшись, председатель горисполкома, улыбаясь, спросил: «Ты, за что же, Василий, гостей района не уважаешь? Сам на катере по пруду раскатываешься, а их на солнцепёке жаришь. Мог бы и им показать всю красоту нашей природы». «Раньше не поступало такой просьбы от гостей. Сейчас она прозвучала из ваших уст, Николай Романович, и я готов немедленно её исполнить. Поэтому прошу всех, кто желает, подняться на борт моего «крейсера»», – весело отреагировал я на замечание авторитетного в городе и районе начальника, чем вызвал искренние улыбки у «высокопоставленных рыбаков». «Вот и сразу бы так действовал!», – произнёс слова одобрения Яшин и первым направился в сторону катера.

Минут через двадцать все «рыбаки», кроме водителей и некоторых сопровождающих лиц, находились на палубе водомётного катера и ждали отправления. Я втянул на палубу трап, опустился в рубку - каюту, завёл двигатель и задним ходом отошёл от берега. Затем перевёл ресивер на «полный вперёд» и взял курс в открытый водоём. Полюбовавшись красотами прибрежной природы и побаловав лёгкие свежим воздухом, несколько человек спустились в каюту к сервированному столу и продолжили карточную дуэль. На водоёме царствовал полный штиль. Состояние души у всех пассажиров было самым благоприятным. На середине пруда я выключил передний ход, заглушил двигатель и, не бросая якоря, стал безмятежно дрейфовать. «Рыбаки» продолжали заниматься каждый своим делом. Несколько минут я понаблюдал за заядлыми картёжниками в каюте и, поняв, что им на воде гораздо комфортнее, чем на суше, поднялся на палубу, на которой расположились остальные высокопоставленные пассажиры. Опьянённые созерцанием приятного зрелища и подставив солнечным лучам обнаженные до пояса рыхлые торсы, они щурили глаза и блаженно улыбались. Решив, что мне можно немного подремать, я вытащил из вещевого ящика телогрейку, постелил её на крышке моторного отсека и лёг на спину. Волшебная летняя тишина иногда прерывалась выкриками чаек и скрипучими голосами больших серых цапель. А над гладью воды почти беззвучно, словно дельфины, совершали воздушные кульбиты жирные карпы, продолговатые амуры и крупные толстолобики. Под это монотонное однообразие меня вмиг одолел сон.

Проснулся с каким-то тревожным предчувствием. Мне показалось, что кто-то призывно кричит. Я оторвал от лежанки голову и посмотрел в сторону дамбы. «Может, во сне приснилось?» Вдруг сознание, словно электрическим током, пробило: «А где мои пассажиры? Неужели все в каюту перебрались?» – подумал я, и в это время услыхал далёкий голос, призывающий на помощь. Я резко вскочил на ноги и стал внимательно всматриваться вдаль. Через мгновение заметил в западном направлении, в трёхстах метрах от катера, барахтающихся в воде людей. Я посмотрел на носовую часть, затем через кормовое окно в каюту и обнаружил там только Костоусова Анатолия Ивановича – министра станкостроительной и инструментальной промышленности СССР. Положив под голову руки, он мирно спал за игральным столом. Словно ошпаренный кипятком, я стал лихорадочно соображать, как подойти на катере так, чтобы не накрыть волной беспомощных купальщиков и не утопить окончательно тех, у кого плавучесть уже полностью исчерпана. Быстро запустив двигатель и включив задний ход, стал на самых малых оборотах подбираться к своим высокопоставленным пассажирам. Не дойдя до них метров двадцать, выключил задний ход, вышел на палубу, выкинул за борт якорь и стал затаскивать на катер всех, кто нуждался в моей помощи. О возможных последствиях в те минуты я не думал. Не до этого было. Купающиеся держались недалеко друг от друга, но в разных позах. Большинство лежали на спине и слабыми движениями рук поддерживали себя на плаву.

Первым пловцом, который оказался на палубе, был Комаров Николай Романович. Несмотря на солидный возраст, он ещё сохранил силы, чтобы самостоятельно совершить этот сложный манёвр. Затем по очереди я вытащил из воды Гарбузова Василия Федоровича – министра финансов СССР, Оруджева Сабита Атаевича – министра газовой промышленности СССР, Елютина Вячеслава Петровича – министра высшего и среднего образования СССР, Яшина Алексея Ивановича, Судачкова Бориса Ивановича – первого заместителя Управляющего делами Совета министров РСФСР, Полякова Михаила Ивановича – заместителя заведующего сельхозотделом ЦК КПСС и Белова Григория Алексеевича – главного коммуниста нашего района. Ещё несколько человек нашли в себе запас сил и сами поднялись на борт. И только тогда, когда на палубе оказался последний «клиент», я понял, насколько сильно устал от этого мероприятия, которое продолжалось чуть меньше часа. Крупные мужики, собственный вес которых составлял около центнера, а у некоторых и побольше, ослабленные длительным барахтаньем в воде и скованные страхом, словно дельфины, скользили в моих руках и медленно ползли  на корму катера. Вытянув Белова, я забрался на крышу каюты и стал медленно осматривать поверхность водоёма, боясь оставить без помощи ещё кого-нибудь. С трудом восстановив в памяти число «клиентов», взошедших на палубу, чтобы полюбоваться природой с воды, облегчённо выдохнул: «Вроде все на месте!» К этому времени некоторые рыбаки стали потихонечку приходить в себя. «Ну, сейчас польётся!» – без особой боязни подумал я. И угадал. Первым, кто начал «склонять» меня по всем падежам, был Яшин. Его словно прорвало. Красивое сочетание матерных слов с угрожающими фразами лилось из него, как вода из прорванной плотины пруда. «Да ты хоть понимаешь, что чуть не совершил диверсию государственного масштаба?! Девять членов ЦК КПСС могли утонуть из-за твоей халатности! Случись это, меньше расстрела тебе бы не дали!» –  по-видимому, больше от радости, что остался жив, чем от злости на меня, кипятился Яшин. «Алексей, что ты набросился на парня? Тебя в воду он толкал? Вон Костоусов не пошёл с нами купаться и сейчас спокойно отдыхает. Так что прекращай моего тёзку расстрелом пугать. А то он больше нас к себе на рыбалку не пустит», – заступился за меня Гарбузов. Все остальные лежали на палубе и набирались сил. Желания разносить меня ни у кого больше не появилось. Примерно через полчаса Белов приказал: «Давай выдвигайся к берегу. Пусть гости ещё порыбачат». Я запустил двигатель и направил катер в сторону «министерского» уголка, где хозяев заждались помощники и водители. Совершив, перед тем как швартоваться, пару успокоительных километровых кругов, катер уткнулся носом в береговой песок. Группа «водоплавающих» начальников, поддерживаемая персональными водителями и заместителями, осторожно спустилась по трапу на землю. Никаких упрёков, угроз и прочих нравоучений в свой адрес я больше не услышал. Министры и их попутчики,  не задерживаясь долго на берегу, тихо садились в правительственные лимузины и, оставляя хвост пыли, скрывались за поворотом. Оставшись один, я поднялся на палубу, убрал трап и, включив заднюю скорость, медленно стащил нос с песка. Добравшись до середины пруда, выкинул за борт якорь и вновь лёг на импровизированную лежанку. А через пару минут погрузился в крепкий и спокойный сон.

Поздно вечером, когда, наконец, проснулся, я почувствовал всю тяжесть нервного перенапряжения прошедших суток. Такого нелепого случая в моей практике ещё не было. Я чётко осознал, что люди, имеющие особый государственный статус, находились на тоненьком волоске от возможной гибели. А что ждало в таком случае меня самого, даже представить не мог.

Позже от Судачкова Бориса Ивановича узнал и детали произошедшего. После того, как я уснул на палубе, наигравшиеся в карты, напившиеся пива и осоловевшие от жары, мои пассажиры решили искупаться. Корма водомётного катера находилась низко от уровня воды, и им не составило труда спуститься, окунуться и самостоятельно забраться на палубу. Поэтому они смело попрыгали в водоём. И, несмотря на возраст и солидность, по-мальчишески стали удивлять друг друга умением нырять и плавать. В это время произошло непредвиденное. Откуда-то вдруг налетел порыв ветра и увлёк за собой незаякоренный катер. Обнаружили они это не сразу, а лишь тогда, когда он отдалился от них на значительное расстояние. «Пловцы» бросились вдогонку, но железная махина не останавливалась, а продолжала отдаляться. Проплыв за катером метров триста, истратив много сил и поняв, что его не догнать, они прекратили погоню и стали кричать. Этот крик и разбудил меня. «Да, зря понадеялся на «авось» и не бросил в воду якорь!» – подумал я, но тут же нашёл частичное оправдание себе: «Однако и гости неправы. Люди- то они все бывалые. Прежде чем прыгать всем в пруд, могли бы разбудить меня или пару спасательных кругов с собой взять».

Но никаких последствий для меня не наступило, и оправдательные речи не потребовались. Как будто в выходные дни жаркого лета на Шалаховских просторах Подмосковья ничего интересного не произошло.

Фото из архива автора и Егорьевского рыбокомбината