Вид на Тобольск с севера с колокольни Преображенской церкви. Тобольская губерния.  Фото С.М.Прокудина-Горского, начало 20 века

В 1913 году население Тюменской губернии составляло 996,7 тысяч человек, из которых в городах проживало только 9%, или 88,0 тысяч. В то же время вылов рыбы из водоёмов края превышал двадцать пять тысяч тонн в год, и на каждого человека приходилось по 25 килограммов высококачественной продукции.  

В советское время была разработана и утверждена Госпланом СССР биологическая норма потребления рыбы и морепродуктов каждым жителем страны в объёме 22 килограммов в год. Но в самые лучшие годы, добывая рыбу во всех видах водоёмов, включая моря и океаны, рыбная промышленность страны довела этот показатель только до 19 килограммов. То есть в 1913 году и последующие пять десятилетий жители тюменского края за счёт рыбы, выловленной в своих водоёмах, не только соблюдали в пищевом рационе эту норму, но и значительно перекрывали её. Основными районами промысла были водоёмы Ямало-Ненецкого и Ханты–Мансийского национальных округов, на долю которых приходилось более 90% всех уловов. Особенно заметно стала увеличиваться добыча рыбы в водоёмах региона после 1930 года. Если в этот знаменательный год было выловлено и поставлено к столу 28,5 тысяч, то в 1945 году- 38,1 тыс., а в 1960- уже 41,7 тысяч тонн. И все эти показатели были достигнуты практически при той же численности населения, какая была в 1913 году. В 1960 году потребление рыбы из своих внутренних водоёмов населением области достигло 37,9 килограммов на одного человека в год!

До 1965 года рыбная промышленность Обь-Иртышского бассейна занимала ведущее место и среди внутренних водоёмов РСФСР. На его долю приходилось 30% уловов в республике и почти 70% уловов всей Сибири. Рыбохозяйственное значение бассейна определялось не только объёмами добычи рыбы, но и её качеством. Ценные виды рыб – осётр, стерлядь, нельма, муксун, чир, сиг, пелядь, ряпушка и тугун (сосьвинская селёдка) – были визитной карточкой всего Тюменского края. Не случайно на многие съезды КПСС (Коммунистической партии Советского Союза) к столу делегатов рыба завозилась именно из этого региона.

Но во второй половине 60-х годов интерес к ценной рыбе ушёл на второй план, а на смену пришёл более весомый и необходимый для страны интерес  к недрам Западной Сибири. И началось великое перевоплощение края. Из аграрного он стал быстрыми темпами превращаться в индустриальный. И если ещё в 1930 году из 998 тысяч человек в городах области проживало только 172 тысячи, в 1960-м из 1115 - 352, то уже в 1970 году из 1400 -702, а в 2010 году городское население составило более 78 процентов. То есть за сто лет население края увеличилось меньше чем в два раза, при этом городское возросло почти в двадцать раз. Естественно, что это не могло не сказаться на состоянии флоры и фауны. Резко стали снижаться уловы рыбы на всей территории Тюменской области, и особенно в национальных округах. В 1970 году они уже сократились более чем в два раза, и продолжали падать дальше. И если бы не развитие озёрных товарных хозяйств на юге Тюменской области, то сокращение уловов было бы ещё заметнее. Но самое главное в этих отрицательных итогах – катастрофическое снижение удельного веса ценных видов рыб. Если в 30-х годах рыбодобывающими предприятиями области вылавливалось от 1,4 до 1,9 тысяч тонн осетровых, то уже в 1974-м - 200, а в 1991-м –всего 7 тонн. Ну, а о нельме и муксуне говорить нечего. Они вообще потеряли промысловое значение. 

В связи с утратой былых позиций рыбная отрасль национальных округов и Тюменской области в целом уже полвека не обеспечивает граждан рыбной продукцией из своих водоёмов. В 1970 году она поставила к столу земляков только 13,3 килограмма на человека, в 2010-м - всего по 7,3 килограмма. И естественно, что в эти годы в регион стали завозить большие объёмы океанического полуфабриката и перерабатывать его на производствах, которые ранее работали в основном на своём сырье.

Что же произошло с сырьевыми запасами в водоёмах национальных округов и Тюменской области в целом? Какие катаклизмы довели их до такого состояния? Их несколько, а в первую очередь - человеческий фактор. Ранее, во времена естественного изменения жизни на этих территориях, природа сама регулировала процессы своего обновления и поступательного развития. А человек хоть и пользовался её дарами, но старался не навредить ей своими чрезмерными запросами, и брал столько, сколько необходимо было для прожиточного минимума. В те времена он природу чувствовал, понимал и берёг. Не ловил осетров и стерлядей на ямах в период зимовки. И если недалеко от села находились нерестовые места, и на них весной заходила на нерест рыба, то набожные наши предки договаривались с попом, и тот запрещал звонарю бить в такой важный период в колокола. И это не легенда, а исторический факт. Тогда не было органов рыбоохраны и прочих запретительных служб. В самом человеке содержался тот ограничитель, который запрещал ему совершать губительные для природы поступки. Люди разных национальностей любили свой край и не собирались покидать его, поэтому каждое поколение старалось не только сберечь природные богатства, позволяющие ему прожить свой век, но и преумножить их для последующих поколений. И так продолжалось до середины 60-х годов прошлого столетия.

Всё стало резко меняться после того, как на тюменский Север потянулись люди из разных уголков необъятного СССР. Кто-то ехал «за туманом и за запахом тайги», кто-то по зову сердца и комсомольской путёвке, а кто-то и вовсе против своей воли. Но как бы там ни было, в основном это были люди энергичные, деятельные и смелые. И жизнь они свою устраивали так же напористо и без оглядки на местные проблемы, традиции и негласные законы окружающей природы. Для них главным богатством было содержание её недр, которое необходимо было добыть любой ценой, а фауна и флора являлись предметом развлечений, удовлетворения  охотничьих и рыбацких амбиций и дополнительным источником получения качественной продукции к своему столу. И всё вместе – индустриализация тюменского Севера, загрязнение болот, речушек и, как следствие, всего Обь-Иртышского бассейна отходами производства, бесконтрольный вылов ценных видов рыб резко увеличившимся населением на этой территории – сыграли главную роль в уничтожении природных богатств края. 

В советское время правительством и отраслевым министерством принимались меры по восстановлению былого богатства Тюменской области. В Тобольске эффективно работал рыборазводный цех сиговых рыб, ежегодно инкубируя до шести миллиардов икринок и обеспечивая молодью пеляди не только озёрные товарные хозяйства Тюменской области, но и потребности других областей. За счёт компенсационных средств был построен и пущен в эксплуатацию Абалакский осетрово-нельмовый рыборазводный завод, который должен был обеспечивать молодью этих рыб весь Обь-Иртышский бассейн. И, наверное, так бы это произошло. Но закончилась эра развитого социализма, развалился СССР, и мы оказались в новой стране с недоразвитой демократией, диким капитализмом и национальным проектом под названием «рыночная экономика». И все надежды восстановить биоресурсы в водоёмах Тюменской области и национальных округов в одночасье канули в лету. Средства на воспроизводство рыбных ресурсов государство резко сократило, из-за нехватки производителей осетровых и сиговых рыб рыборазводные цеха прекратили свою работу, а озёрные товарные хозяйства не зарыбляются ввиду отсутствия рыбопосадочного материала. Нет надежды и на новых хозяев недр тюменского Севера. Вкладывать средства в непрофильные направления они не хотят и не будут. И это понятно. Какой бизнесмен будет выкладывать из своего кармана прибыль для того, чтобы коренное население и те, кто останется жить на Севере после окончания запасов нефти и газа, пользовались его добротой?! Он-то там не живёт и не собирается жить. Да и проблемы страны его не очень интересуют.

Василий Долгих  г.Тобольск, 1964 – 1965г.г.

Написал я эти строки и подумал: может, зря тревожусь за будущие поколения? Пока в недрах Сибири будет газ и нефть, жить они будут безбедно. А красоту природы и её обитателей им заменят позолоченные унитазы, бассейны с подогретой водой, секс-шоппинги и интим-магазины, экраны гигантских телевизоров и роскошные берега райских стран мира. Ну не поедят они малосолёный балык из осетра и нельмы, не намажут на ломоть ржаного хлеба толстый слой настоящей чёрной осетровой икры, не добудут в охотничьем порыве лося или оленя, не полюбуются весной на токовища косачей, и ничего с ними не случится. В виртуальном мире всё это найдут и испытают. Ведь для того, чтобы природу сохранить, необходимо много трудиться умственно и физически. А это уже другая «статья» земного существования. Зачем современным людям такие проблемы? Но, вспомнив о том, что в России не только в сибирском регионе ценные породы рыб исчезают, а и во всех других великих реках и озёрах, так щедро подаренных нам Всемогущим, я вновь продолжил излагать своё видение на состояние окружающей природы. Бурно развивающийся 20 век, после своего ухода в историческое прошлое, оставил нам в наследство много того, к чему человек раньше тысячелетиями стремился. Его быт стал цивилизованным и многогранным, мозг напичкан огромным объёмом разной информации и научных открытий, и на мир он уже смотрит упрощенно, без всяких религиозных догм и предрассудков. 

Но, подарив все эти жизненные преимущества, этот же двадцатый век лишил нас с вами главного – обострённого чувства состояния природы и ответственности за неё. Мы решили, что наш разум сильнее неписаных законов природы, и стали нещадно её эксплуатировать. Строили ГРЭС, сбрасывали в водоёмы неочищенные стоки отходов из крупных и малых промышленных предприятий и поворачивали реки вспять, чтобы напоить пустыни республик Средней Азии. А в результате получили заболоченные и мёртвые водоёмы на всей территории нынешней России. Ещё в 30-е годы прошлого столетия в реках Москва и Ока, не говоря уже о Волге, рыба осетровых пород имела промысловое значение. А сегодня этот вид можно выловить разве что в низовье Волгоградского водохранилища. Да и Каспийское озеро оскудело до самого критического порога. Так что все плюсы 20 века навряд ли перекроют те минусы, которые он принёс для природы планеты, а значит, и для человека. 

В 60-е я был студентом Тобольского рыбопромышленного техникума и проживал на квартире у одной замечательной пожилой пары. Однажды из уст хозяина услышал историю о том, какие объёмы стерляди обитали в водах Иртыша в 1-ой половине прошлого столетия. По–мужицки, хитро улыбаясь, дед рассказал: «Было это ещё до войны с немцами. Я тогда жил в деревне Черкашино, что недалеко от Тобольска вниз по реке, и вместе с отцом занимался рыбалкой. Язей, щук и налимов мы тогда за сорную рыбу считали. Нас больше интересовали осётр, стерлядь, нельма и муксун. Но и их тогда не очень-то было просто продать. Однажды глубокой осенью мы с отцом поймали и заморозили в леднике пудов сто стерляди. Обрадовались, конечно. Как-никак – это хлеб наш и деньги. Я запряг в сани лошадь, в коробуху накидал пудов десять рыбы и поехал торговать в соседние деревни. Но в какой дом ни зайду, отказ получаю. Говорят: «Не надо нам. Мы свою не знаем куда девать». Помыкался я тогда неделю по деревням, да так почти ничего не продал. Пришлось нам с отцом ещё одну лошадь запрягать и вести свой товар в Тобольск. И только на городском базаре за бесценок мы расстались со своим богатством». В те далёкие годы я этому рассказу особого значения не придал. По-видимому, молод был, да и осётр со стерлядью ещё водились в Иртыше. А сейчас вспомнил, и на меня мечта вдруг накатила: «Хорошо бы лет этак через пятьдесят внуки или правнуки поехали на мою малую родину, и дальние родственники их досыта накормили не деликатесом заморским, а обыкновенным малосольным балыком из осетрины и нельмы, и предложили деревянной ложкой черпать из маленького бочонка настоящую чёрную икру».

А может, и впрямь вернётся такое время на нашу землю? Трудно в это поверить, но чудеса ведь и в современном мире случаются. Хотя и глубоко губительные метастазы проникли в окружающую нас среду, но пока они ещё не окончательно смертельны. Будет на то воля народная и помощь государственная, и итог двадцать первого столетия может стать периодом восстановления в первозданном виде матушки – природы.