Ровно 60 лет назад, 21 сентября 1953 года в 21 час 30 минут по местному времени Берёзовская опорная разведочная скважина Р-1 возвестила миру о том, что несколько позже назовут «открытием века». Как всё это начиналось? Об этом и написано, и сказано немало. Но, думаю, ретроспективный взгляд — живых очевидцев события! — даст новый толчок для раздумий.

Минувшим августом делегация тюменцев, ветеранов западно-сибирской геологии, побывала в Берёзово на праздничных мероприятиях, посвященных юбилейной дате. Почему в августе, а не в сентябре? У организаторов торжеств — руководства ХМАО и района на этот счет были свои резоны: погодный фактор, все основные мероприятия проходили на открытых площадках, при огромном стечении местных жителей и гостей. И ещё одно, не менее важное обстоятельство. В августе исполнилось 420 лет старинному городу Берёзов. Вот и объединили эти две даты.

Сказать, что делегацию первооткрывателей окружили теплом и вниманием, — ничего не сказать. Уже в аэропорту нас встречал фольклорный ансамбль казачьей песни. От аэропорта до центра Березова все улицы и площадки были украшены старинным гербом города и — это было особенно приятно — символической буровой вышкой. Сопровождали нас очаровательные сотрудницы комитета по молодёжной политике Оксана и Даша. Чартерный рейс в Берёзово и обратно в Тюмень организовал спонсор — «Газпромтрансгаз Югорск». Все основные мероприятия спонсировали предприятия района и округа.

Мне, руководителю делегации, было очень любопытно наблюдать за реакцией ветеранов геологии на происходящее. Почтенные пожилые люди на глазах преображались, когда мы приехали на легендарную скважину Р-1, а затем на территорию бывшего посёлка геофизиков, на Вогульском взводе, где в свое время А.Г. Быстрицкий организовывал выгрузку оборудования для буровой. Они просили показать бывшую начальную школу, маленький детский сад, в который они водили своих первенцев, бревенчатый клуб, где некоторые встретили свою первую любовь. Каждый по-своему воскрешал свою молодость. Им ведь было тогда по 20-25 лет, а иным и того меньше!

В основном прибывали они в то время по направлению треста «Тюменьнефтегеология», который возглавлял А.К. Шиленко. Позже пошёл оргнабор. Были и те, кто уже испытал горечь разочарований от пустых скважин на юге Тюменской области. Среди них бурильщик Иннокентий Иванович Кузин, впоследствии известный буровой мастер по сложным скважинам. В его бригаде проходил свои первые рабочие университеты Николай Дмитриевич Глебов — ныне Герой Социалистического Труда. Меня (в ту пору я был подростком) поражает до сих пор, как эти люди выдержали такую, мягко говоря, бытовую неустроенность, для многих непривычный климат. И для всех — трудные, по сегодняшним меркам примитивные методы организации труда (не хватало материально-технических ресурсов).

Н.Д. Глебов: «В Берёзово я прибыл весной первым пароходом сразу после окончания Сталинградской школы бурильщиков. Скважина Р-1 уже отсалютовала своим аварийным фонтаном. Её гнев усмирили и переместили очень сложным и рискованным методом на другое место. Нам предстояло на других разведочных скважинах не допустить ошибок своих предшественников. Как я сейчас считаю — счастливых ошибок. Почему школа была организована там, на Волге? Думаю, что это связано с тем, что в Сталинграде размещался завод «Баррикады», где изготовлялись основные конструкции буровых установок и станков марки «БУ-75» и сравнительно недалеко работали нефтепромыслы.

В Берёзово первое, что мы, прибывшие молоденькие помбуры, услышали от старших товарищей, — это наставление: «То, чему вас на Волге учили, забудьте и начинайте учиться заново». Это было отчасти горькой правдой. Хотя теоретические знания, полученные в Сталинграде, впоследствии мне очень пригодились. Поначалу нам пришлось быть и грузчиками, и стропальщиками и монтажниками. Приехавшие сюда двумя-тремя годами раньше геофизики в бытовом плане уже освоились. Одни снимали комнатки у частников, другие поселились в общежитии и четвертушках сборных щитовых домов. И если учесть, что основной контингент геофизиков 3-4 месяца находился в поле, то они оказались в «лучших» бытовых условиях, чем мы, буровики. Одно было на всех: гнус и бездорожье…»

И.Ф. Шашков: «Моё знакомство с Берёзовом состоялось в начале лета 1955 года. Я прибыл по направлению из тюменского треста «Тюменьнефтегеология» в качестве механика по сбору буровых установок. Меня поразили две вещи: белые ночи и удивительное гостеприимство и открытость местных жителей. К белым ночам я долго не мог привыкнуть: когда вставать, когда ложиться спать? Первые трое суток мы обитали в конторе. Ночевали на полу, подстелив старые газеты. Потом начальство сказало: «Всё, ребята, идите ищите жильё у местных жителей». После работы мы отправились. В посёлке тишина, даже собаки не лают. Людей вообще не видно. Один мужчина (наверно, маялся от бессонницы) спрашивает: «Вы кого ищете?» Говорим, ищем, у кого можно снять квартиру.

— Так как же вы её найдёте, когда все нормальные люди спят? Время-то 12 часов ночи.

Квартиру мы всё-таки нашли на улице Кооперативной. Хозяйка оказалась добрейшей женщиной. Работала в «рыбкоопе». Но успевала и еду нам готовить, и робу стирать. Заботилась о нас, как о родных детях. Мне в ту пору шёл 19-й год… Рабочих рук всюду не хватало. Бригаду такелажников возглавляла молодая женщина Екатерина Бутко. Она всем показывала пример в работе: и молодым парням, и девчатам из местных жителей. На горбуше с баржи до дощатого навеса носила по два мешка цемента и бурильной глины. А это ведь метров 150 по взвозу…

Первую свою буровую в качестве механика мне с бригадой довелось монтировать на берегу речки Голчинки на голом месте, недалеко от Берёзово. Потом были Алясы, Чуэли, Демино, где мы открыли самостоятельные газоносные структуры».

А вот как вспоминал те условия, в которых пришлось трудиться первооткрывателям, сам А.Г. Быстрицкий: «Достаточно сказать, что буровую вышку мы собирали вручную. На земле. Отдельными секциями. Не имели даже лебёдки. Одолжили небольшую лебёдку у местных связистов, а так как каждую секцию надо было поднимать двумя лебёдками на тросах, то пришлось сделать деревянный ворот. И все же вышку мы собрали довольно быстро, а лето уходило ещё быстрее. И потому пришлось собирать вышку не там, где было предписано, а в двух километрах от назначенной точки, неподалёку от места выгрузки». Может быть, это и дало основание новому поколению журналистской братии в период горбачёвской перестройки запустить в прессу легковесный тезис о том, что Берёзовская скважина Р-1 была «случайной» и «малозначимой» в геологическом поиске. При этом ссылка была сделана на высказывание Ю.Г. Эрвье. В нынешней поездке на торжества в Берёзово я спросил у члена делегации, бывшего главного геолога «Главтюменьгеологии» Альберта Григорьевича Юдина, имело ли место такое высказывание Эрвье?

А.Г. Юдин — лауреат Ленинской премии. Высокое звание присвоено Президиумом Верховного Совета СССР в марте 1964 года в составе группы учёных и практиков «За научное обоснование перспектив нефтегазоносности Западно-Сибирской низменности и открытие Берёзовского газоносного района»: «Слышал я эту байку. Нас, геологов, она просто возмутила. Человек такого масштаба, как Эрвье, энтузиаст северной геологии, не мог себе позволить делать такие публичные высказывания. Да, после Берёзовского фонтана некоторое время ещё шли дискуссии и в главке, и в Министерстве геологии СССР о дальнейших направлениях поисков углеводородного сырья в Западной Сибири. Северное направление тогда отстояли Ростовцев и Ровнин при активной поддержке практиков. Думаю, что тот нелепый тезис о «случайности и маловажности» Берёзовского открытия был заказным, как отмашка для ликвидации геологической отрасли. Ведь какие потом пошли рассуждения. Зачем нам такие большие затраты на дальнейшую глубокую разведку. Открытых месторождений хватит на многие десятки лет. За это время появятся новые, восполнимые, источники энергии. Это дилетантство привело к тому, что проложенную трубу до побережья Тихого океана сегодня нечем заполнять. Хотя мы знаем, что на шельфах океана полно углеводородов. Но где конкретно? Ответить на этот вопрос может только геологоразведка. Затормозился интереснейший проект «Урал промышленный — Урал Полярный». Все оттого, что разведочной геологией предметно никто не занимается. Всем нужны быстрые деньги. У созданного Министерства природных ресурсов совершенно иные задачи. И в этом ведомстве днём с огнём не найдёшь специалистов геологоразведки, тем более людей со стратегическим мышлением…»

Вернёмся к пресловутому тезису о «случайности и маловажности» Берёзовского открытия. Позволю себе процитировать один документ. В отчёте тюменской геологии за 1953 год в Министерство геологии СССР сообщалось следующее: «21 сентября 1953 года в селе Берёзово из песчаников, относящихся приблизительно к юрскому периоду, с глубины 1305-1318 метров ударил мощный газоводяной фонтан… Скважина работает с неослабевающей силой. Содержание горючего газа метана до 96%. Дебит газа — более 1 млн. кубометров в сутки. Полученные результаты доказывают, что скважина открыла не отдельную газонасыщенную линзу, а пластовое месторождение горючего газа… Есть основание считать, что Берёзовская скважина является открывательницей в Сибирском Приуралье газовых и нефтяных месторождений».

Да, скважина причинила немало хлопот первооткрывателям и всем березянам. Она оказалась аварийной и ужасно строптивой. Старожилы Берёзово это прекрасно помнят. Но именно эта скважина впервые подтвердила гипотезу и некоторые научные обоснования академика Губкина и энтузиаста — геолога Васильева о нефтегазоносности территории Западной Сибири. Других подтверждений до этого не было. Что касается «случайности», напоминаю, что скважина была одной из 55 других «опорных — разведочных». Страна ещё не успела залечить военные раны, ещё не ликвидировала полностью послевоенную разруху, но политическое руководство страны и Министерство геологии с дальним прицелом, сконцентрировав имеющиеся ресурсы, устремились в будущее страны. История подтвердила мудрость этого решения.

Масштабы геологоразведочных работ с 1953 года возрастали по всей Западной Сибири. А Берёзовская разведочная скважина, как геологический компас, привела к открытию Алясовского, Чуэльского, Прохрамского, Игримского, Пунгинского газовых месторождений и вывела на территорию Пур-Тазовского междуречья. Вскоре здесь были открыты крупнейшие месторождения: Тазовское, Медвежье, Уренгойское, на базе которых сформировалась целая отрасль народного хозяйства страны — газодобывающая.

И все же первый газ промышленного значения из Западной Сибири пришёл на Урал из Берёзовского района по трубопроводу Игрим — Пунга — Серов. Обо всём этом с гордостью говорили первооткрыватели — геологи из нашей делегации.

Из воспоминаний Ю.Г.Эрвье: «Легко сказать: нужно там-то пробурить и поставить точку на карте. А сделать это — значит протащить по бездорожью узлы буровой установки, весящей двести пятьдесят- триста тонн, материалы для бурения. Ещё хуже топографическим отрядам, прокладывающим путь геофизикам: руби в тайге просеки, неси на себе палатки и железные печи, инструмент, месячный запас продовольствия. И в любой момент можно попасть в зыбкую трясину болот, встретиться с медведем или угодить под падающее дерево. Но люди не отступали…»

Время само назначает место открытий. И тогда на первый план выходят люди, те, кому предстояло пройти долгий путь от неудач, восторгов первооткрывателей — до черновой работы покорителя недр. Сегодня их по праву называют рядовыми великого похода…

«Газ Берёзово поставил точку, даже, пожалуй, восклицательный знак в спорах учёных о наличии газа в Западной Сибири».
Н.К. Байбаков, первый министр нефтяной промышленности СССР

Николай Дедюхин
Парламентская газета "Тюменские известия",
20 сентября 2013г.