Я помню! Я горжусь!

календарь

Поздравляем с днем рождения!

  • 1 Ноября
    Э.А.Быстров
  • 1 Ноября
    В.Д.Кривов
  • 1 Ноября
    Л.А.Смолякова
  • 1 Ноября
    Л.А.Швецова
  • 2 Ноября
    А.А.Аксенов
  • 2 Ноября
    И.В.Губенко
  • 2 Ноября
    В.П.Малюгин
  • 3 Ноября
    С.А.Воробьев
  • 3 Ноября
    М.Г.Горлачев
  • 3 Ноября
    А.В.Лидер
  • 4 Ноября
    Ф.Н.Маричев
  • 4 Ноября
    В.П.Науменко
  • 6 Ноября
    С.С.Верин
  • 6 Ноября
    С.С.Иванов
  • 8 Ноября
    С.А.Галаганов
  • 8 Ноября
    Е.В.Добровольская
  • 8 Ноября
    А.В.Сибирев
  • 8 Ноября
    Ю.М.Торхов
  • 8 Ноября
    Ф.К.Шаймарданов
  • 9 Ноября
    Л.Ф.Трощенко
  • 9 Ноября
    Г.Х.Шагаев
  • 10 Ноября
    Н.С.Березовский
  • 10 Ноября
    Т.А.Маричева
  • 11 Ноября
    Н.А.Голубев
  • 12 Ноября
    О.В.Коробова
  • 13 Ноября
    Н.В.Селезнева
  • 13 Ноября
    Ю.Г.Шмаль
  • 14 Ноября
    Н.Н.Власов
  • 14 Ноября
    А.В.Одинцева
  • 15 Ноября
    А.Х.Трушников
  • 16 Ноября
    Н.И.Егорова
  • 16 Ноября
    А.Э.Коровин
  • 17 Ноября
    Ж.Б.Сигал
  • 17 Ноября
    В.А.Тарасов
  • 18 Ноября
    Е.И.Галаганова
  • 18 Ноября
    А.А.Тюкалов
  • 19 Ноября
    Ю.А.Карпов
  • 20 Ноября
    В.М.Иванченко
  • 20 Ноября
    Л.П.Немце-Петровская
  • 20 Ноября
    С.Л.Харченко
  • 20 Ноября
    А.В.Зарубина
  • 21 Ноября
    И.Б.Кочеткова
  • 22 Ноября
    Н.П.Захарченко
  • 23 Ноября
    А.М.Колесников
  • 23 Ноября
    М.О.Стародубов
  • 24 Ноября
    Л.Б.Галицкова
  • 25 Ноября
    И.И.Капитанов
  • 26 Ноября
    Г.А.Белых
  • 26 Ноября
    И.В.Литовченко
  • 27 Ноября
    И.Ф.Ефремов
  • 27 Ноября
    Н.С.Ломакин
  • 27 Ноября
    Г.Н.Шашин
  • 28 Ноября
    А.Н.Успенский
  • 29 Ноября
    В.Г.Малышкин
  • 30 Ноября
    Н.А.Костин
  • 30 Ноября
    А.П.Недогода
  • 30 Ноября
    Н.К.Трифонов
Все именинники

Праздники России

НАШ КИНОЗАЛ

Погода

ЯМАЛ86

Курсы валют

27.08 26.08
USD 91.7745 91.6012
EUR 102.4927 101.6125
все курсы

Возвышение души

 

«Кажется, какая может быть дружба между 22 сотрудниками, делающими в Москве журнал «Юность», и 22 тысячами молодых строителей, прокладывающими железнодорожный путь через тайгу и тундру к неисчерпаемым нефтяным, газовым и иным минеральным богатствам далёкой Сибири. Однако дружба эта была, продолжается сейчас, и она, эта дружба, находила себе постоянное выражение на страницах журнала в повестях, рассказах, очерках, в рисунках и полотнах молодых художников, выезжающих с командировками журнала «Юность» в этот далёкий край».

Вот такие проникновенные строчки о дружбе сибирских строителей с журналом «Юность» написал Борис Полевой, его главный редактор, в предисловии к двухтомнику, выпущенному в 1980 году в честь 25-летия выхода первого номера «Юности».

Постоянным связным между знаменитым молодёжным ежемесячником в столице и отважными созидателями-романтиками, работающими на Севере Тюменской области, был публицист «Юности» Алексей Фролов. В минувшем декабре ему исполнилось бы 80 лет. Сегодня, в день российской печати, мы вспоминаем своего коллегу вместе с его дочерью Маргаритой.

 

– Папа вошёл в моё детское сознание рано: где-то года в три. Не богатырь, но довольно крепок телом, не великан, однако ростом выше среднего, с огромными голубыми глазами, чуть насмешливыми и всегда удивлёнными. Жили мы тогда в районе улицы Войковской, бывшей Лиговки в трёхкомнатной дедушкиной квартире. И довольно кучно: три семьи под одной крышей – бабушка Нина Илларионовна с дедушкой Василием Ивановичем, я, папа, моя мама Лариса и папин старший брат Вилен с женой Александрой и их дочкой Леночкой.

Три поколения, три разные модели поведения, а быт – общий. Единый. Заправляла в доме всем бабушка, изящная, красивая женщина с ножками 35 размера, а нравом весьма строгим. В семье за это её звали «каменной Ниной». И, как я теперь понимаю, вполне справедливо: она никому не давала поблажек – ни великовозрастным сыновьям, невесткам, ни нам, внучкам, хотя втайне любила всех. И особенно – младшеньких, нас.

По рассказам папы, она «растаяла», лишь когда я родилась. Взяв меня, крохотулю, на руки, в изумлении прослезилась: «Вот появилась моя девочка, теперь можно и умирать». Правда, прожила она ещё три года. И успела, я думаю, насладиться и радостью моего роста, и моими первыми всплесками эмоций. И первыми словами. И первыми неожиданными открытиями привычного мира. Как историк, философ, долгое время преподававший в Московском авиационном институте, она весьма высоко ценила детское, отличное от других, понимание жизни. И считала, что оно – зерно и будущего характера человека, и его судьбы. Раз ты видишь природу, людей, красоту по-своему, сумей защитить непохожесть своих взглядов. Докажи – почему ты отдаёшь предпочтение этим книгам, а не другим.

Кстати, последних в доме было – море. Читали все: от мала до велика. Взахлёб. Правда, каждый своё. Папин отец, Василий Иванович, был естественник: преподавал биологию в Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Так что книги Дарвина, Брема были для него столь же родными, как для нас, детей, русские сказки, включая пушкинские.

У папы с мамой литературные интересы совпадали: оба филологи, закончили Московский государственный университет. С той только разницей, что папа выбрал журналистику.

История их дружбы, а затем и любви по-своему примечательна. Познакомились они в ранней юности: папе едва стукнуло 16 лет, а мама успела отметить 17-летие. Как и все в ту пору, они ходили в кино, встречались на концертах, выставках. Не обходили вниманием Политехнический музей, где тогда властвовали молодыми сердцами и умами поэты – шестидесятники: Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский. Потом папа ушёл в армию. Служил на Балтийском флоте и писал оттуда маме письма: такие нежные и пылкие, что им мог бы позавидовать хороший романист.

После ухода мамы, а потом и папы они остались у меня. Перечитывая их сейчас, невольно воскрешаю юность моих любимых родителей. Вижу в зеркале своей памяти два их сердца, раскрытых друг другу навстречу.

Папа вообще по характеру был человеком открытым. То есть ориентированным не столько на себя, сколько на внешний мир – природу людей, культуру. Чтобы впитать в себя всё богатство радостей и превратностей бытия, нужно было обладать завидным умением – умением общаться. Кто-то скажет, что такая черта – неотъемлемое свойство журналиста. Да, в идеале это так. В реальности всё иначе. Мне не раз выпадала удача: видеть в папином кругу весьма известных его коллег. У большинства из них были бойкие перья. Однако им недоставало того, что у отца было в избытке: он надолго привязывался к тем, с кем сводила его журналистская судьба – сначала корреспондента «Комсомольской правды», а впоследствии – спецкора журнала «Юность», где он проработал полтора десятилетия. Из них – десять лет заведующим отдела публицистики.

 

Именно с середины 80-ых годов прошлого века папа – свой человек на строящейся дороге Тюмень – Сургут – Уренгой. На ней отец пропадал неделями, изучая жизнь настоящих мужчин – путейцев. Он любил этих изобретательных, рукастых людей, быть может, потому что и сам умел мастерить. В его руках и рубанок, и пила были послушны. Он с лёгкостью мог сделать книжные полки, починить шкаф, настольную лампу. Возвращаясь из этих таёжных странствий, написав статьи, принимался, как он говорил, за неотложные дорожные дела: мотался по высоким инстанциям, чтобы выбить своим друзьям – путейцам недостающие на Севере строительные материалы. Чаще всего ему это удавалось. И тогда в Западную Сибирь отправлялся вагон – другой с пресловутым дефицитом.

Кроме чисто практической пользы, оказывал дороге и культурную помощь. Благодаря папиным хлопотам, на трассу приезжали актёры театра на Таганке, давая концерты на открытых строительных площадках. Так было в посёлке Туртас, в комсомольско-молодёжном поезде №522. Впоследствии, одноимённая станция была переименована в станцию «Юность комсомольская» в честь дружбы с журналом «Юность». Здесь бывал Борис Полевой. Прилетал он также в тридцатисемиградусный мороз на забивку серебряного костыля в районе Усть-Югана. В щегольском берете, в московских полуботинках, он не прятался от холода в теплушке, а устремился в самый центр торжества. Конечно, те духоподъёмные минуты не сотрутся из памяти папиных героев.

Размышляя сегодня об истоках отцовской длительной привязанности к строителям дороги, я нахожу их не за тридевять земель, а в папиной семье. Сложнейшее во все времена искусство коммуникации он постигал именно здесь, – с родителями, братом, женой, детьми. Гармоничные, согласные отношения между ними были следствием разностороннего общения. Оно складывалось не только из обмена информацией, из познания друг друга. Но главное, из взаимовыручки, взаимоподдержки, взаимопомощи. Последнее – фундамент крепкой семьи и устойчивости связей внутри неё. И залог будущей активности личности, её устремлённости к другим людям. Будучи по природе человеком семейным, он всю свою жизнь следовал ценностям, которые заложили в нём родители. В первую очередь, это почитание старших. Я никогда не слышала от него грубого слова в адрес его папы и мамы. А впоследствии и сама не позволяла этого по отношению к отцу. Второе обязательное требование – уважительное отношение родственников друг к другу. Третье – изучение детьми иностранных языков.

Все три папины дочки владели ими. Я – испанским и английским, Юля – испанским, Нина – немецким. А объединяла всех нас, столь разных и непохожих, в семье  еда – всему голова. Папа никому не разрешал кусочничать. Сам накрывал стол. Сам готовил. И как! Грузинское сациви, узбекский плов, форшмак, украинские вареники с вишнями, томлёный молочный поросёнок, гусь с яблоками, фаршированная рыба удавались ему точно так же, как искусному повару.

Умение это, несомненно, – следствие знания славянской, восточной, французской, итальянской и испанской кухонь. И, в не меньшей мере, – его фантазии. Бывало, на подмосковной даче нарвёт всякой зелени, соединит её с какими-то соусами, польёт ими обычную картошку, и получается еда: пальчики оближешь. Он не раз говорил мне: «Риточка, еда не существует сама по себе. Она видимыми и невидимыми нитями связана с жизнью. И по большому, то есть гамбургскому счёту, она, в равной мере, и наслаждение для тела, и радость для души, для её возвышения. Ведь, принимая пищу, человек вкушает мир, ощущает вкус мира. И таким образом, объединяется с ним. Это ли не высшее общение?»

Смысл папиных слов я поняла позже, услышав недавно воспоминание папиных коллег из Сибири. Как-то они прилетели под Новый год в Москву. И по приглашению папы сразу же нагрянули к нему. Зайдя в квартиру, гости застыли от удивления на месте. В центре большой комнаты стоял длинный, накрытый белоснежной скатертью стол. А на нём – сочная живопись диковинной снеди. Отец, по их словам, заговорщицки подмигивал: «Это ещё не всё». К утру Нового года наконец-то появилось «это ещё не всё». Таинственным блюдом оказались ананасы в …шампанском. И пошло – поехало чтение знаменитых, северянинских «Ананасов в шампанском». По очереди:

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чём-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

 

Папа сиял от удовольствия. И когда все снова принялись вкушать, он остановил на мгновенье трапезу:

– Видите, как легко Игорь Северянин изменил жизнь в поэзии. А вы пойдите от противного – преобразите её с помощью поэзии и красивой, вкусной еды. И тогда вам не покажутся фантастическими его же стихи:

И в тундре – вы понимаете? – стало южно…
В щелчках мороза – дробь кастаньет.

 

Будем это помнить. Будем помнить папу.

 

член Союза журналистов России
специально для портала землячества