Лица эпохи. Николай Захарченко

Крестьянский сын, чьи родители в 30-х годах двадцатого столетия сменили плодородные земли Ростовской области на дагестанский поселок Хасавюрт, убежав от раскулачивания. Выпускник Грозненского нефтяного института. Заведующий нефтяным промыслом в Оренбуржье. Главный инженер НПУ «Томскнефть». Генеральный директор производственного объединения «Сургутнефтегаз» — с октября 1977 года. Главный инженер легендарного «Главтюменнефтегаза». Генеральный директор объединения «Варьеганнефтегаз». С 1987 года — заместитель, первый заместитель генерального директора ПО «Сургутнефтегаз» по производству. В прошлом — председатель Совета директоров ОАО «Сургутнефтегаз». С 2004 года — на заслуженном отдыхе. Все это — о Николае Петровиче Захарченко, первом генеральном директоре производственного объединения «Сургутнефтегаз», которому этот человек отдал лучшую часть своей жизни.

У него множество наград и отличий: лауреат премии Совета Министров СССР, заслуженный работник, отличник нефтяной и газовой промышленности. Он награжден орденами Трудового Красного Знамени и Знак Почета, медалями.

Но дело не в наградах: история нефтегазодобычи в Западной Сибири неотделима от имени Николая Петровича Захарченко, человека исключительной цельности, неуемного жизнелюбия, Нефтяника с большой буквы, талантливого руководителя, инженера, ученого.

Время сильных

История жизни Сургутского «генерала номер один» позволяет рассмотреть до мелких деталей ту эпоху, которая стала звездной для страны, Западной Сибири, для огромного количества людей, создававших крупнейший топливно-энергетический комплекс, который и сегодня является для России своеобразным щитом от многих неприятностей, всегда дремлющих у ее немыслимо протяженных границ. Ушедшая эпоха с каждым днем отодвигается все дальше и дальше во времени и пространстве. Безжалостно стирается из памяти то, что совсем недавно удивляло и волновало весь мир, что называли «сибирским нефтяным чудом». Нефтяник-легенда — Николай Петрович Захарченко самой своей жизнью свидетельствует: да, был нефтегазовый феномен Западной Сибири, ошеломивший мир в начале шестидесятых прошлого века. Да, был героический подвиг сибирских нефтяников и газовиков. Были великие личности, творившие историю на огромной — в пол-Европы! — территории, востребованные временем и услышавшие зов Большой нефти. Богатыри, исполины!

Когда я впервые встретилась с Николаем Петровичем Захарченко, это было начало восьмидесятых, имя первого «генерала» Сургутнефтегаза уже тогда произносилось с огромным уважением, но без того священного трепета, свойственного дню сегодняшнему. Когда он впервые цепко глянул на меня своими молодыми, непроницаемо черными глазами, я вдруг почувствовала вспышку острого, захватывающего интереса к этому необычному человеку.
Казалось, что вокруг него пульсировало необычайно мощное энергетическое поле инициативы, предприимчивости, сразу же захватывающее собеседника в свои силовые линии. Государственник, мыслящий широко и масштабно, — из той породы людей, которых раньше называли «державниками», «подвижниками». Крупный и оригинальный человеческий характер. Профессионал, чувствовавший нефть, что называется, вживую.

Покоряли обаяние, тактичность, дружелюбие генерального директора, азартная манера вести разговор. И я почувствовала, насколько интересно и плодотворно с ним будет работать, насколько он расширит кругозор и журналиста, и читателей газеты, заставит взглянуть на проблемы Сургутнефтегаза и всей «нефтянки» далеко сверху, словно бы из космических высот.

Сибирское ускорение

Каким был судьбоносный для нефтяников 1977 год?

Только что назначенный начальником НГДУ «Сургутнефть» Захарченко чувствовал: грядет реформирование отрасли. Сургутнефть представляла тогда собой разбухшую от чрезмерных объемов громоздкую структуру. От нее периодически «отпочковывались» новые управления, но это не спасало положения.

1977 год стал годом разворота такой громадины, какой была нефтяная отрасль, к совершенно новому уровню развития. Вся тяжесть этой глобальной задачи легла на плечи тогдашнего нефтяного министра Н.А. Мальцева. Где-то в конце июня с его участием в Сургуте состоялось очередное, не очень-то рекламировавшееся совещание. На нем была представлена первая, далеко не окончательная схема развития, предусматривавшая создание производственных объединений: Сургутского, Нижневартовского, Нефтеюганского и объединения в Урае. На востоке региона было «прорисовано» объединение «Томскнефть».

Будущие генеральные директора были уже названы и проходили многочисленные проверки, тестирования, наносили визиты в кабинеты заведующих и инструкторов ЦК.

На просторах Западной Сибири создавался фундамент будущего страны, шло формирование кадров объединений. Тогда Захарченко впервые реализовал свой принцип: успех дела — в слаженности команды, единстве людей — ярких, разных, самобытных. Управленческая команда в Сургуте уже была — Захарченко не стал никого увольнять, приглашать со стороны, каждый из сургутских нефтяников оказался пригоден и востребован. И сегодня, спустя десятки лет, Николай Петрович считает, что именно этот фактор помог Сургутнефтегазу выйти из котла преобразований наиболее ладно скроенным и жизнеспособным.

Теперь, с созданием объединений, можно было ставить перед министерством очень важный и наболевший вопрос: почему Западную Сибирь должна осваивать только Тюменская область, если нефть нужна всей стране?!
Уже падали объемы бурения, иссякли нефтегазовые фонтаны, темпы строительства жилья катастрофически не успевали за ростом населения молодых северных городов. Как нельзя кстати оказалось вышедшее вскоре правительственное постановление за номером 241 — по освоению и развитию нефтегазодобывающей промышленности в Западной Сибири. Страна решила оказать действенную помощь и поддержку нефтеносной территории, благодаря которой жила в то время.

Вахтовый метод первыми опробовали сургутяне: на Федоровский товарный парк прибыли специалисты-переработчики из Омска, потом буровики из Саратова, затем Бирская экспедиция приступила к разбуриванию Савуйского месторождения. Надо было наращивать дорожное строительство — минимум до 300–400 километров в год: небывалое для Тюменского Севера дело! От этих проблем голова шла кругом.

Сподвижники Николая Петровича вспоминают, что энергия и напряженность в работе «генерала» в начале восьмидесятых напоминала гудящий и заряженный на тысячи киловольт трансформатор, переполненный планами, проблемами, идеями, программами.

Сегодня кажется немыслимым и уже неповторимым, конечно, тот размах, с которым принимались решения о строительстве за Уралом десятков новых городов и поселков. Николай Петрович немало времени проводил в вертолете: вместе с топографами, строителями, партийными и хозяйственными руководителями определял места рождения новых городов и поселков.

А вскоре сургутского генерального пригласили на работу в Главтюменьнефтегаз — главным инженером. Времена наступали нелегкие: «нефтяное сердце страны», как тогда называли регион, уже давало сбои, однако тахикардия ощущалась только теми, кто действительно знал и понимал нефтяное дело. Без большой охоты ехал в главк Захарченко, понимая, что времена фонтанов ушли безвозвратно, что требования «сверху» нередко завышены и слабо просчитаны. Однако многие западносибирские нефтяники узнали и запомнили Захарченко именно как главного инженера главка. Знали, что защита производственных показателей при нем будет реальной, что он не позволит чересчур завысить объемы, «посадить» месторождение.

Если нефть — то большая

1984 год оказался для нефтяников знаменательным во многих смыслах: промыслы достигли фантастического пика добычи, однако вместо того, чтобы закрепиться и удержаться на этой «полочке», производственные объединения впервые показали снижение объемов. Но именно в тот год наверху в сугубо пропагандистских целях была задумана и реализована на местах грандиозная эпопея по добыче одного тюменского миллиона тонн нефти в сутки. Главный инженер главка написал записку в Тюменский обком с просьбой отодвинуть «миллион» на некоторое время, чтобы дождаться естественного роста добычи. Обосновал неизбежное, сразу же вслед за скороспелым праздником, падение добычи в 70–75 тысяч тонн. Переговорил с Ноябрьском, Сургутом, Нижневартовском, обсчитал еще раз объемы: нет, не дотягиваем до миллиона.

А утром на столе у Захарченко лежала сводка: есть миллион!

Добыча, как и предсказывал Захарченко, действительно упала на следующие же сутки, превысив его прогноз.

Через год стало ясно даже не специалисту: грядет падение добычи, долларовая дойная корова истощала — в нефтяную отрасль требовались огромные вложения. И как выход — регион наводнили бесчисленные комиссии ЦК, министерств и ведомств, делегации из других нефтяных районов — Поволжья, Татарии и Башкирии, уже узнавших, что такое снижение добычи. В каждом НГДУ сидели уполномоченные и полпреды «сверху», выискивавшие промахи и упущения нефтяников.

Не вылезал из командировок и Захарченко. Когда нефтяники Федоровского допустили резкое падение добычи, Николай Петрович длительное время дневал и ночевал на месторождении, в самом Сургутском объединении. С ситуацией тогда справились, внедрив ряд необходимых технологий, выделив из состава Федоровскнефти новое добывающее управление — Комсомольское. Захарченко, как вспоминают сегодня его коллеги, стал тогда своеобразным буфером между предприятием и вышестоящими организациями, принимая на себя весь удар и налаживая производство.

Состоялась знаменитая коллегия Совмина по проблемам топливно-энергетического комплекса — уже без Косыгина, без Мальцева, на которой слушали семичасовой доклад Захарченко с грозными и неутешительными прогнозами. Многие его положения шли в разрез с партийными установками, и тогда зампредсовмина Б.Е. Щербина не выдержал: я вас увольняю, товарищ Захарченко. Николай Петрович собрал листочки доклада, казалось бы, вполне спокойно, однако чего стоило ему то спокойствие, он даже сегодня не может сказать. Министерские чиновники кинулись мирить их: доклад надо было продолжить, чтобы досконально ознакомить нового предсовмина Рыжкова с ситуацией в Тюменской области.

Щербина кипятился: мы еще посмотрим, кто прав, мы обеспечим повышение добычи. И обеспечили, повысили, стоически (тогда говорили — героически), вытащив на своем хребту добычу, отсрочив ненадолго неизбежное.

Вскоре после коллегии главный инженер Главтюменьнефтегаза сам подал в отставку: работать стало невозможно, считал он. Спустя годы и годы Николай Петрович припомнил тот рабочий спор своему оппоненту, и Щербина согласился с давней его правотой, оговорившись, что в те времена нельзя было иначе, таковы были «правила игры».

Захарченко согласился возглавить производственное объединение «Варьеганнефтегаз». Весной восемьдесят пятого он приехал в Радужный, собрал своеобразный партхозактив, постарался убедить людей, что ситуацию можно переломить, наладив нормальную жизнь и работу. Помогли министерство, главк. В считанные месяцы появились властные органы, милиция, прокуратура — Радужный получил статус города. Выросла добыча: два года она держалась на уровне 28 миллионов тонн.

И снова Сургут!

По истечении контракта Захарченко покидал Радужный со спокойной совестью: производственное объединение стабильно выполняло все задания по добыче, рос и развивался город, с уверенностью глядя в будущее. А он возвращался в Сургутнефтегаз, куда его пригласил своим первым заместителем Владимир Леонидович Богданов.

Открытость, простота, коммуникабельность Николая Петровича, безоглядная, подвижническая, стопроцентная растворенность в деле позволили ему начать второй сургутский период жизни так, словно он никогда и не уезжал из этого города.

Вместе с многотысячным коллективом Сургутнефтегаза, его руководством был пережит сложнейший период не только в истории нефтяной промышленности, но и всей страны: смена политических режимов, катастрофический обвал экономики. Сургутнефтегаз, теперь уже открытое акционерное общество, сумел сохранить и нарастить свои производственные мощности, кадры, потенциал, научился прекрасно работать в условиях рыночной экономики, обновил основные фонды, решил многие социально-экономические проблемы, как для своих предприятий, так и для региона, на земле которого работает. А самое главное, Сургутнефтегаз смог нарастить свои финансовые возможности.

Николай Петрович Захарченко живет в Москве, работает в  землячестве, с ветеранами нефтяной отрасли. Он по-прежнему в деле — нефтяном деле. Чтоб не прерывалась связь времен и не напрасными оказались колоссальные, на пределе человеческих сил и возможностей усилия нефтяников нескольких поколений.