На въезде в Нижневартовск со стороны аэропорта, на холме, там, где устремляется дорога на Самотлор, на прочном фундаменте высится фигура парня в свитере, сапогах-болотниках, в защитной каске. На плече у него кувалда, в левой руке – чаша с газовым огоньком. Днем и ночью бдит, несет свою особенную вахту. У парня крупные черты лица: нос, губы, лоб, глаза – каждый штрих рельефен, и весь он – значительный, крупный, очень естественный в немудрящей рабочей экипировке, как сама природа, жизнь. Парень после трудовой смены решил вроде попозировать недолго, да так и застыл в вечной своей повседневности.

Он стал символом города, всего Тюменского Севера, стал частью народного сознания. А предыстория такова. Когда-то группа ленинградских скульпторов во главе с Кожиным, подвигнутая местным горкомом партии в поисках натуры для монумента покорителям Самотлора, завернула на буровую комсомольско-молодежной бригады Виктора Китаева и, обратив внимание на бурильщика Федора Метрусенко, попросила его оторваться от тормоза лебедки. Сделали гости карандашные наброски, сфотографировали, видимо, найдя в молодом самотлорце все то необходимое содержание, присущее рабочему человеку-первопроходцу, созидателю, что не пугается преград, могуч, крепок, чист душой, распрощались они и укатили восвояси.

В городе на Неве принялись гости лепить, домысливать, по ходу дела искали в натуре типичное. Отлили фигуру в металле, по частям перевезли в Нижневартовск и здесь смонтировали. Установили памятник на развилке дорог, на холме насыпном, как на древнем кургане, ныне заросшем березками. Стал памятник этот самотлорским Алешей, символом неподкупно великого, зажил своей самостоятельной жизнью. Он сам по себе, а его «первоисточник» Федор Метрусенко – сам по себе. Постепенно забыли про двойника Алеши, всю давнюю и сегодняшнюю бытность-повседневность, и не вспоминали о том, что прототип до сих пор есть, действует – до сих пор связан с проходкой недр и газовым огоньком. Не тлеет, горит, подобно горьковскому Данко. Но интерес к Метрусенко не совсем угас, школьники пишут сочинения про самотлорского Алешу, расспрашивают о нем.

Я знаю Федора Степановича давно, с ним меня в свое время познакомил бывалый фотокорреспондент «Нефтяника» Юрий Спиридонович Филатов, свел в одночасье по необходимости газетной: взять интервью. Газета живет один день, и материал тот репортажный канул будто в небытие, словно не было его. А рассказывал про то, как Метрусенко укрощал огнедышащий смерч на Самотлоре, в его центровой части – куполе. Стихия швыряла камни под самое небо, но Метрусенко бросался в самую пляску огня, боролся, как мог, со стихией. Укротил молодецки, хотя получил несколько ожогов, опалил брови. Минули годы… Позвонил ему в отряд по предотвращению и укрощению фонтанов – в просторечии «выбросов», что случаются на промыслах. Договорились встретиться. В назначенное время я пришел на улицу Северную. Обнялись как старые добрые приятели, на личном джипе Федора Степановича отправились к памятнику – время под осень. На склоне холма среди березок беседовали. По соседству величаво, победно возносился Алеша. Огонек в чаше и днем издалека виден. Метрусенко оторвался ненадолго от службы, свой путь жизни излагал кратко, но с чувством. Метал слова. Он вообще человек экспрессивный. А путь жизни его типичный для многих из недавней советской поры, усредненный, что ли. Подобных Федору Степановичу формировали целенаправленно. Родился он на Украине, в селе Богдановцы Хмельницкой области, на родине Богдана Хмельницкого. Отец погиб в войну, мать-колхозница одна приняла груз забот о детях. Бедно жили, скудно. А, известно, бытие определяет все остальное. Федор вначале захотел шахтером стать в Донбассе, где огни терриконов опознавательные сияют. Но по комсомольской путевке угодил монтажником-высотником и бетонщиком на рельсовую магистраль. Вторые пути возле Агрыза тянул, мосты поднимал. Эту часть магистрали его дети теперь именуют «папиной дорогой». После армии оказался в Чернушке Пермской области, в разведочном тамошнем бурении. Наверное, заработки и ветровой неуют привлекли. Поднялся Метрусенко от бурового рабочего до мастера. Квалификацию, чтоб мастером стать, повысил в Альметьевске. И в Альметьевске соучаствовал активно в промышленном бурении, дополнял теорию практикой. В Чернушке его ждала молодая жена Валентина. Вернулся к ней и проходке недр. До 1969 года разведывал залежи земные, по камню бил долотом. И все он мечтал купить мотоцикл за девяносто рублей, тогда еще не «деревянных». Деньги никак не собирались, мечта отодвигалась. Но не было бы счастья, да несчастье помогло: конфликт с парткомом конторы. Как раз за речкой Чернушкой стояли. После вахты наведался получить зарплату, ее нет, денег нет совсем, а секретарь-женщина требует взносы за два месяца, наступает. Раздосадовавшись, сгоряча послал ее далеко. Через два дня вызывает первый в горком: «Ты – враг КПСС». Ему осталось положить билет на стол и уйти. Уйти из мастеров. Нигде выше помбура не брали. Остался Метрусенко не у дел. Тогда-то и уехал в Нижневартовск, к другу. Первую разведочную скважину на Баграсе одолевал. С Федором еще полбригады его прежней, чернушенской, приехало. Костяк нового коллектива, можно сказать, составили. А еще – Нургали Исламгулов, Федор Войцеховский, Евгений Гечь, Иван Ретиков, Степан Повх и Иван Пасько. Это уже когда их экспедицию № 7 преобразовали в контору, контору – в УБР, известное управление буровых работ. Рекордно-скоростные проходки их до сих пор непревзойденные. Начальником УБР стал Валентин Хлюпин, человек требовательный и в то же время – добряк, коллективист. На Баграсе 5,5 тысячи метров проходки считалось достижением, в самотлорскую пору перешагнули за 100 тысяч. И на Самотлоре Нургали Исламгулов, Степан Повх, Виктор Китаев с его комсомольско-молодежной «ватагой» в числе первых, предшествовали они Геннадию Левину и Григорию Петрову – Героям Социалистического Труда. У Китаева на буровой и застали летом 1974 года скульпторы Метрусенко. Вся бригада и вахта Федора Степановича являлись победителями в социалистическом соревновании среди родственных коллективов области, потому-то и рекомендовал горком партии «китайцев». Случайности в выборе, выходит, не было. Метрусенко к тому времени отличник нефтяной промышленности, обладатель медали «За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири». Так и стал он увековеченным в металле Алешей самотлорским, человеком, обреченным на бессмертие. …Памятник возвышается над нами, навстречу облакам низким и реке времени стремился…Березки желтели беззвучно сентябрьские…Небо венчало холм высотный и парня…

По службе Федор Степанович курирует бурение – свое прежнее, несколько видоизмененное предприятие и подземный ремонт скважин в управлении добычи. Без его согласия не начнут проходку, не отремонтируют скважину. Он выезжает по первому звонку, в любое время суток, не принимая во внимание выходные дни. На этот раз по производственной докуке торопился в цех подземного ремонта к Рифу Абдулхаевичу Гарифуллину из доблестной «Нижневартовскнефти», как безотказно торопился много лет назад. На работу в отряд его принимал Вячеслав Иванович Наумов, после Наумова был Чугунов. Ныне руководит Исаев, а Наумов у него заместителем. Сын Наумова Николай – тоже районный инженер. Еще инженеры – Харченко, Чалышев. Через три месяца с каждым из них перезаключают контракт: служба сродни воинской. В отпуске, за два месяца, Метрусенко успевает съездить к жене на родину в Пермскую область и навестить собственную малую родину – Богдановцы в Хмельницкой области, где гетман Хмельницкий взрастал. Дом родительский развалился, подворье в бурьяне-молочае. Огород соседи используют. Родственники зовут обратно, новый дом обещают построить. Не переселяется. Сибиряком стал, памятник и дети не отпускают. Дочь Галина с внучками и сын Николай примагничивают. А еще горячит былая слава горнопроходческая, побуждают к грусти схватки с фонтанами, воспоминаниями заполняют. Всякое случалось. Не согнулся в тревогах Метрусенко, остался самим собой, неломким. На 30-летие самотлорской нефти, в юбилей, значит, в почетной вахте ветеранской ленты-символы трудовой доблести молодым мастерам в Доме техники вручал – Сараеву, Иващенко, Ромашенкову, Телятьеву, Тимонину. С ним на сцене были его прежние боевые соратники – Войцеховский, Гечь, Ретиков и другие, кто дожил, остался здесь. Повх безвременно погиб, утонул в реке. О нем молва народная, неувядаемая. Тропа Метрусенко продолжается… Отряд курирует Мегион, Лангепас, Покачи, Радужный. Лучшим считается в части. То, что на промыслах нет громошумных выбросов, с огоньком и пеплом, каменьями, поверженными буровыми, – заслуга отряда, его занимающихся профилактикой районных инспекторов, в числе которых Метрусенко. А в отряд, где стал прототипом памятника-символа, он попал драматично-трагедийно. У него мать умерла, он пришел к мастеру Давыдову с заявлением, чтоб отпустил на похороны. Мастер отказал. Федору Степановичу осталось только уволиться. Он так и поступил. И уже не вернулся в бурение.

«А памятник, – рассуждает Федор Степанович, – памятник этот всем нефтяникам, проходчикам недр, строителям. Каждый может отнести к себе. Выбор скульпторов мог пасть на любого из них. Работящих, надежных»…

… Обязан город памятником первому секретарю горкома партии Сергею Дмитриевичу Великопольскому. Именно ему пришла идея воздвигнуть монумент покорителям Севера. За исполнителями замысла дело не стало. Ленинградцы масштабом событий, всеобщей атмосферой окрыленности, воодушевления. Звездный час Самотлора достиг тогда своего апогея! И для группы скульптора Кожина стал он удачливым. Время подтвердило. Не просто памятник, а символ. Общее и частное сопряжено. Федор Степанович рассказывал, как на 30-летии самотлорской нефти, по пути на первую промышленную скважину, Великопольский попросил остановить автобус возле памятника. «Если Алеша похож на тебя, с меня бутылка первоклассного коньяка, Федор Степанович». Впился глазами в парня на постаменте. Нос, глаза, лоб, все лицо, осанка… Перевел взгляд на Метрусенко: «Похож, точно похож! Даже сейчас похож. Пьем коньяк!». Мимо памятника ехали. Он вспомнил, что оживление всеобщее, радость царили, народу собралось – полгорода. Пешком и на машинах добирались. Одиночно и целыми семьями, и он с семьей добрался. Сергей Дмитриевич речь тогда держал возле задернутой белым полотном скульптуры. Яростную речь, взлетную, ликующую… По сути, он окончил школу высшего командования. Исправно несет дозорную службу в районе Федор Степанович. Живет радостями и бедами нефтяных предприятий, своей семьи и детьми. Четыре внучки и внук дороже всего. Старшая Валерия на программиста с уклоном английского учится. Ею гордится особо. Зарплату и пенсию делит на всех. Буднично-обыкновенный, спокойный, взнервленный – всякий. Но в самом главном – человек, труженик. Упористый, надежный. Его дорога продолжается.

Фото nv86.ru. Почетный житель Нижневартовска, ветеран - нефтяник Федор Метрусенко стал прототипом памятника покорителям Самотлора

Николай СМИРНОВ