21 сентября 1953 года в селе Березово было открыто первое газовое месторождение в Западной Сибири,  ознаменовавшее  рождение крупнейшей нефтегазовой провинции.

До 1953 года в Западной Сибири не было открыто ни одного месторождения. Это укрепляло позиции тех, кто считал Западную Сибирь бесперспективным регионом. На одном из заседаний бюро обкома партии управляющий треста «Тюменьнефтегеология» Афанасий Кузьмич Шиленко получил даже выговор, за то, что геологи «открывают воду вместо нефти». Москва требовала свернуть все работы на Севере. 

« Нашему тресту запретили выходить с бурением глубоких скважин севернее Ханты- Мансийска, а сейсморазведочные и буровые партии, работавшие в районе Березово предлагали незамедлительно перебросить в район Ханты-Мансийска. Мы тяжело переживали это решение. Чувствовали себя как бы без вины виноватыми: действительно, деньги уходят большие, а результата нет»,- вспоминал главный геолог треста  «Тюменьнефтегеология»  Лев Ровнин, с именем которого связано открытие  Березовского месторождения.

Лев Ровнин

Ровнин понимал: затратное это дело –геологоразведка в северных широтах. Добыча углеводородов на Крайнем Севере вылетала в копеечку. «Нам предлагали искать нефть и газ в промышленно развитых районах.
 По обочине железной дороги», – горько шутил Ровнин. Он отдавал себе отчет, как непросто будет убедить руководство страны идти на Север.

К тому же всё чаще говорили наверху о необходимости строительства Нижне-Обской ГЭС около Салехарда. Огромную часть территории Западной Сибири со всеми залежами нефти и газа планировалось затопить, создав Сибирское море. Гигантский техногенный проект мог обернуться величайшей человеческий трагедией.

В этих обстоятельствах тюменские геологи могли рассчитывать только на чудо. И оно свершилось. Имя ему – Березовский фонтан.

Открытие века

21 сентября 1953 года, в 21 час 30 минут на скважине Р-1 Березовской буровой партии произошел внезапный газо-водяной выброс. Газ вырывался из земли со страшным гулом, напугавшим жителей поселка. Бьющая из скважины струя достигала свыше 50 метров в высоту. Авария? Да, конечно. Но одновременно – открытие века! Рождение гиганта!  

Что же произошло в далеком 1953 году? Попытаемся восстановить хронологию событий. Но сначала небольшой экскурс в историю.

20 января 1950 года в Министерстве геологии СССР собрался технический совет, принявший решение о бурении в Западной Сибири десяти опорных скважин. На открытие залежей нефти и газа никто особо не рассчитывал: целью бурения опорных скважин было изучения глубинного строения Западно-Сибирской низменности. Это должно было помочь определиться с направлением нефтепоисковых работ. До этого среднее Приобье в геологическом отношении – белое пятно  на карте. Из десяти скважин в Ханты-Мансийском округе планировалось пробурить три в Ханты-Мансийске, а также вблизи сел Леуши и Березово. Для проходки каждой опорной скважины создавалась отдельная буровая партия.

В Ханты-Мансийск буровую установку доставили в 1951 году, поставили, как рассказывали очевидцы, у кромки леса. Но видно злой рок преследовал буровиков: началась череда аварий. Наконец скважина была пробурена и испытана в 1954 году. Признаков нефти геологи не обнаружили, зато буровая партия открыла подземное хранилище минерализованной воды. Так в Ханты-Мансийске рядом со скважиной появилась водолечебница. Но ждали-то нефть!

На Леушской опорной скважине не заладилось с самого начала. Так совпало, что в одно и то же время – во втором квартале 1952 года–создавались две буровые партии - Леушинская и Березовская. Когда в тресте решали, кому отдать предпочтение в снабжении, то решение приняли в пользу Березовской партии – она располагалась севернее, и нужно было успеть с завозом груза по реке. Нехватка оборудования, плохие бытовые условия, неквалифицированные кадры - всё это тормозило работу, поэтому бурение Леушинской скважины завершилось только к осени 1954 года.

И каков результат? Была вскрыта толща битуминозных пород и горючих сланцев, которая считается «нефтематеринской». Составляя справку в Тюменский обком партии, управляющий трестом «Тюменьнефтегеология» Шиленко отметил, что данные обстоятельство «указывает не перспективность в нефтегазоносном отношении центральной части Западно-Сибирской низменности».

Добавим лишь, что бурение Леушинской опорной скважины первоначально предполагалось в районе села Шаим на реке Конде. Впоследствии на совместном совещании геологов треста «Запсибнефтегеология» и Сибирского геофизического треста местоположение скважины было перенесено в район села Леуши, ниже по течению реки Конды.

Сегодня можно предположить: если бы тогда не перенесли, вполне вероятно, что первая промышленная нефть была бы получена вблизи Шаима не в 1960 году, как это случилось, а на семь лет раньше. Могло такое быть? Конечно! Но как говорится, история не имеет сослагательного наклонения и открытия происходят по своим неведомым нам расписаниям.

Более удачливой из этой троицы опорных скважин оказалась Березовская.

Формирование Березовской буровой партии началось зимой 1952 года: в феврале был подписан приказ о назначении начальником партии Александра Быстрицкого, который до этого возглавлял геологоразведочную экспедицию в Молдавии.

Александр Быстрицкий

Быстрицкий по духу – первооткрыватель. Решительный, требовательный, опытный. И еще – рисковый. В 19 лет, в 1930 году, он по путевке комсомола приехал на работу в Донбасс, стал забойщиком на шахте. Способного парня отправили учиться на рабфак Киевского горного института. Имея за плечами лишь семилетку, он, тем не менее, успешно сдал экзамены и был зачислен на первый курс института. В 1937 году дипломированного горного инженера распределили в московский трест «Спецгео», а оттуда направили в одно из подразделений Средней Азии. Страна жила ожиданием войны и в ускоренном порядке готовила кадры для армии – так Александр Быстрицкий стал курсантом школы летчиков. В годы войны летал штурманом на бомбардировщике. Каждый полет – между жизнью и смертью, и так четыре года. Домой вернулся в звании гвардии старшего лейтенанта Военно-воздушных сил, получил два ордена – Красной Звезды и Отечественной войны II степени, шесть медалей. После окончания войны министерство геологии стало отзывать свои кадры из армии, так Быстрицкий попал в геологоразведочную партию в Молдавию, а затем в Сибирь, в Берёзово.

Первоначально утвержденная по карте точка бурения Березовской скважины располагалась на территории районной базы отдыха на берегу реки Казым. Однако из-за недостаточной судоходности этой реки сначала в Новосибирске, а затем и в союзном министерстве было принято решение о переносе места бурения в село Березово – в ближайшее удобное для разгрузки тяжелых барж место. Таким образом, утвержденная точка была официально перенесена более чем на 50 км на запад.

Непосредственно в Березово точку под бурение определили представитель Березовского исполкома П.К. Лыжин, лесник И.А. Сморкалов и землеустроитель А.Т. Артеев. Площадка начальнику Березовской партии Быстрицкому не понравилась сразу, но он решил не торопиться, подождать, когда сойдет снег, заодно изучить данные сейсморазведки. Вернувшись в Тюмень, Быстрицкий стал готовиться к навигации. В конце мая 1952-го грузы, выданные в Тюмени для разворачивания работ, поплыли в Берёзово на барже.

Когда вернулся из Тюмени, Быстрицкий вместе с геологом Гавриловым и начальником стеклозавода Сорокиным выбрал новую точку бурения. Точка располагалась не справа (если смотреть на карту) от стеклозавода и практически на территории больницы, а слева. Это было высокое сухое место в километре от берега р. Вогулка и близко от водозабора. В райкоме партии Быстрицкий объяснил возможные последствия транспортировки многотонного металлического груза по территории больницы и самого бурения глубокой скважины рядом с больничными койками. Секретарь райкома Шестаков был рад, что скважину будут бурить не на территории больницы, и Быстрицкого поддержал.

1 июля 1952 был подписан «Акт о заложении буровой скважины N Р-1 на Березовской площади». «Точка» была указана А.Г. Быстрицким мастеру буровой В.В. Барышеву.

10 июля 1952 «Акт о заложении буровой скважины N Р-1 на Березовской площади» утвердил главный геолог треста «Запсибнефтегеология» И.П. Карасев.

«Это очень важный факт, который разрушает большинство легенд. Действительно, А.Г. Быстрицкий перенес скважину. Но перенес при отсутствии сейсморазведки геологически абсолютно осознано и в инженерном смысле грамотно. Перенос согласовал с партийными властями, вышестоящее начальство его утвердило. Таким образом, ни о каком «самоуправстве», упомянутом в многочисленных мемуарах, речи не может идти» – так считает сын Быстрицкого Григорий Александрович, продолживший геологическую династию. Он тоже работал на тюменском Севере, возглавлял «Ямалгеофизику». Спустя годы Быстрицкий-младший провел собственное расследование событий далекого 1953 года.

Бурение Березовской Р-1 началось 29 сентября 1952 года. На выгрузку оборудования с барж было мобилизовано население поселка. Долго возились с двадцатитонным насосом буровой установки. На высокий берег его вытаскивали тросом. Пока возили по непролазной грязи оборудование, основательно разбили дорогу к вышке. Буровую построили по тем временам в короткий для северных условий срок – за два месяца…

Несмотря на трудности, нехватку горюче-смазочных материалов, бурили. Скважина дала немного газа, но газ быстро кончился. Таяли надежды на открытие. Наконец, в тресте «Запсибнефтегеологии» решили: скважина бесперспективна, работы необходимо прекратить.

В марте 1953 года Быстрицкому объявляют выговор за «самовольное» изменение точки заложения Р-1. До сих пор неизвестно, что же послужило причиной отстранения Быстрицкого от работы. Вполне мог стать вспыльчивый, упертый характер Быстрицкого, его несговорчивость, если речь шла об интересах дела. А нервничать Быстрицкому было от чего.

Организуя Березовскую буровую партию, управляющий трестом «Запсибнефтегеология» обещал ему обеспечить партию всем необходимым. Но на деле вышло иначе: строили буровую без лебедки, с помощью деревянного ворота. Быстрицкому пришлось, как он говорил на одном из партсобраний, «займовать» горючее в других организациях. Всё время не хватало топлива.

Тем не менее, план 1952 года партия выполнила досрочно. Итоги первого квартала 1953 года тоже были неплохие – управляющий трестом «Тюменьнефтегеология», в состав которого с 1 октября 1952 года вошла Березовская буровая партия, даже прислал поздравительную телеграмму.

И вдруг неожиданная новость: Быстрицкого переводят из Березово на юг области, в Покровскую партию. Начальника Покровской буровой партии сняли с работы за низкие показатели, и Быстрицкого якобы направили на укрепление. Но глубинная причина его неожиданного перевода, скорее всего, другая: Александр Григорьевич был человеком, как мы уже отмечали, вспыльчивым, возможно, иногда переходил границы дозволенного в своей требовательности. Не всем нравилась его твердая рука, и в трест полетели письма. Особенно усердствовал один работник экспедиции, и это бросалось людям в глаза. На одном из партийных собраний коммунисты открыто обвинили его в том, что хочет занять место начальника.

А формальным поводом увольнения Быстрицкого стало решение о переносе места бурения. Кто-то мог увидеть в этом как раз не интерес дела, а вредительство. За это можно было поплатиться головой. Позже сын Быстрицкого Григорий Александрович вспоминал, что отец ждал ареста со дня на день.

Подобного исхода не исключал, вероятно, и управляющий трестом Шиленко, который регулярно получал «сигналы» из Березово. Полагая, что письма могут направляться не только в трест, но и в другие инстанции, он, как можно предположить, и задумал комбинацию с переводом Быстрицкого из Березово в Покровское. Тот, кто больше всех жаловался, занял место начальника партии, но долго не удержался.

Незадачливого начальника вскоре сняли с работы, и его место занял новый – Сурков. При нем 21 сентября 1953 года и случилась авария на буровой, ставшая открытием.

Испытать открытым забоем!

Сегодня можно сказать: и открытия бы не было, если бы главный геолог треста Тюменьнефтегеология Л.И. Ровнин не распорядился испытать скважину открытым забоем. Это стало ключевым событием березовской эпопеи. Более того, на долгие годы определило вектор геологического поиска.

И вот как сам Лев Иванович объяснял значение принятого им решения:

Открытие Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции произошло в сентябре 1953 года, когда был получен мощный газоводяной фонтан из Березовской опорной скважины, которую завершила бурением Березовская буровая партия, возглавляемая вначале А.Г. Быстрицким, а затем И.Д. Сурковым и ст. геологом Г.Н. Пастуховой. Когда мы в тресте получили диаграммы электрокаротажа этой скважины и результаты их интерпретации, показалось, что в геологическом разрезе нефтегазоносные горизонты отсутствуют. Но поскольку это была опорная скважина, она подлежала опробованию, испытанию. Какие горизонты опробовать, на какую глубину спускать обсадную колонну? Эти вопросы надо было решать срочно. При рассмотрении материалов мы обратили внимание на пропласток метровой толщины, имеющий слабовыраженное повышенное электросопротивление. Он находился в слабопроницаемом пласте небольшой толщины, залегающем непосредственно на гранитах фундамента. Решили его испытать. Но встал вопрос, сумеем ли мы в обсадной колонне точно попасть при простреле перфоратором в этот маломощный пласт? Мой опыт работы в Покровской буровой партии показал, что это не всегда удается. Поэтому нами было принято решение опробовать этот пласт открытым забоем, т .е. спустить обсадную колонну до кровли пласта и испытать его и заодно вскрытые граниты фундамента, рассчитывая на их трещиноватость..

На меня сразу ополчился главный инженер треста Иван Юрченко. Спускай, мол, обсадную колонну на забой и цементируй, как положено. Не подвешенная, она оборвется. (Его опасения были мне понятны. Представляете, что такое обрыв колонны? Как надо изловчиться, чтобы эти оборванные трубы вытащить и скважину не загубить?!).

Но мне обязательно нужно было испытать этот маленький пропласток и фундамент. Нет, говорю, извини, совсем не обязательно должен быть обрыв. В Покровке же получалось! В общем, мы с ним поругались.. Я доложил управляющему треста, что другого решения принимать не буду. Управляющий Афанасий Кузьмич Шиленко, видя мою уверенность, меня поддержал. Ну, тогда Иван руки вверх – согласился. Утвердили мы с ним план испытания скважины, и вдруг 21 сентября 1953-го срочная радиограмма от начальника Березовской буровой партии Г.Д. Суркова управляющему трестом Тюменьнефтегеология» А.К. Шиленко:

«Выброс при подъеме инструмента. Давление в устье 75 атмосфер. Срочно ждем самолет. Сурков».

Газовый фонтан в Березово! Какая это была для нас радость! Это открытие! Я, правда, за него выговор получил. Награда пришла потом, а сначала выговор от «Главнефтегазразведки» за аварийный фонтан.

А дело было так. Только разбурили цементную пробку в обсадной колонне и открыли доступ к трещиноватому горизонту гранитов, скважина как рванет! На поверхность вмиг вылетело все бурильное оборудование – 200 метров труб. Буровики до этого не встречались с газом и не ожидали такой реакции. Вот и нарушили технологию – начали подъем бурильных труб без долива глинистого раствора в скважину и тем самым не создали должного противодавления. Скважина и «заработала» раньше времени. Струя фонтана била вверх на 60 метров. Его рев был слышен за тридцать километров!

Этот рев напугал не только жителей окрестных деревень, но и самих первооткрывателей.

Из воспоминаний Ивана Ивановича Яковлева, верхового рабочего:

«Бурение скважины шло не так, как хотелось. Часто не хватало солярки для дизелей, которую возили из Ханты-Мансийска. Тогда приходилось поднимать инструмент и ждать. В тот памятный день я работал верховым и находился в «люльке». Вдруг скважина начала переливать через устье… Не помню, как соскочил с «люльки». Через несколько минут бригада была в сборе…»

Получив телеграмму от Суркова, Ровнин срочно вылетел в Березово вместе с главным инженерам И.М. Юрченко и начальником производственного отдела треста Ю.М. Шевченко. Несмотря на сентябрь, там уже шел снег.

«До последнего не знали, сможем ли приводниться. Наш Ан-2 на поплавках мог садиться только на воду. Фонтан и не думал замолкать. Зрелище было такое, будто наступил конец света. Местное население спешно покидало поселок и переезжало на противоположный берег реки Северная Сосьва. Усмирение фонтана осложнялось из-за мороза. Буровая вышка превратилась в огромную ледяную пирамиду, от которой постоянно откалывались куски льда и падали внутрь вышки. К сожалению, не обошлось без жертв: ледяным куском убило инженера из главка.

Следом за нами прибыла комиссия Миннефтепрома СССР во главе с начальником «Главнефтегазразведки» Василием Ивановичем Кулявиным. Мы поняли, что аварийный фонтан может нам дорого стоить, с последующей работой где-нибудь на Колыме. Задавили фонтан только к июлю 1954.-го, пришлось стащить вышку с основания тракторами, а скважину залить глинистым раствором.

Мы сделали несколько замеров и вычислили средний дебит. Он составил свыше миллиона кубометров газа и до пяти тысяч кубометров воды в сутки!

…Вскоре последовало очень важное для нас решение: на базе Тюменской геофизической экспедиции был учрежден трест «Запсибнефтегеофизика». Одновременно из Ханты-Мансийска в Березовский район возвратили две сейсморазведочные партии! И уже в планах шестой пятилетки, принятых в 1956-м XX съездом КПСС, ставилась задача «усилить геолого-поисковые и разведочные работы по выявлению новых газовых месторождений, подготовить к эксплуатации Березовское месторождение газа, приступить к строительству газопроводов Березово – Свердловск».

Березовский газоводяной фонтан, с одной стороны, стал «открытием века» и попал на первые страницы газет, а с другой – лишь подтвердил низкую производственную дисциплину при отсутствии твердой руки Быстрицкого. В августе 1953 в результате грубого нарушения техники безопасности на скважине подорвались, затем скончались в больнице каротажник Самсонов и 19-летний помощник дизелиста Кох. Да и авария на березовском фонтане была связана с нарушением технологическим процессов.

Во всех обстоятельствах дела на месте разбирался Ровнин. Шаг за шагом восстанавливал события того дня. В который раз он отматывал назад судьбоносные эпизоды.

Всё это время в Березове шли разговоры, что вот-вот в округе до 100 км все взорвется и взлетит на воздух. Очевидцы рассказывали, что от невыносимого шума приходилось уши затыкать ватой и сверху надевать шапку. На улице из-за гула невозможно было спокойно разговаривать. Прекратились рейсы пароходов и самолетов. Народ складывал пожитки и эвакуировался. Тогда по домам пошли работники экспедиции, убеждали людей, что страшного ничего нет, все образуется. Кто-то верил, а кто-то нет. Но панику удалось предотвратить. Ровнин в местном клубе прочел лекцию о газе, о том, как его искать, и зачем он нужен, обрисовал перспективы развития поселка. Успокоил местных жителей: катастрофы не произойдет.

Вскоре жители Березова, оправившись от стресса, обнаружили благотворное влияние газового фонтана. Лёд, который нарос на вышке, считался целебным. Селяне откалывали глыбы, несли их домой и лечили суставы. Говорили, что помогает. Кстати в их дома природный газ придёт только через 10 лет.

Геофизические исследования, проведенные в Березовском районе, к марту 1955 г. полностью оконтурили Березовскую, Деминскую и Алясовскую газоносные структуры. Глубоким бурением них были открыты газовые месторождения. Затем последовали открытия Пахромского, Устремского и Чуэльского месторождений. Спустя несколько лет южнее Березовского месторождения было открыто еще несколько месторождений газа с конденсатом, ставших основой для проектирования газопровода в Свердловскую область. Самым крупным из них оказалось Пунгинское.

Такой результат стал возможен благодаря профессионализму геологических служб экспедиций, треста, их руководителей, геологов Березовской нефтеразведочной экспедиции Б.Э. Мургулия, А.Г. Юдина, М.Ф. Синюткина, Б.В. Савельева, Ф.Г. Потиха.

Тюменские геологи

Бесспорно, это было Открытие с большой буквы. Кто-то говорит: случай помог. Ровнин так не считал. Геологи опирались на фундамент накопившихся знаний. Не будь фонтана в сентябре 1953 года, он, безусловно, ударил бы из скважины, пробуренной немного позже. В этом Ровнин был уверен на сто процентов. «Рождение гиганта»- говорил он об этом событии, имея ввиду, что за первым открытием последуют другие.

Так оно и случилось.

Ольга Буксина