Алтайский край, большое и красивое село Фоминское вольно раскинулось в 20 километрах от города Бийска на правом берегу красавицы реки Обь в месте, где сливаются реки Бия и Катунь.

Отец Михаил Васильевич и мать Агафья Яковлевна работали в сельском магазине. Старший брат Аркадий после школы работал учителем в Горно-Алтайске, а в 1940 году добровольцем ушёл служить в Красную Армию. Средний брат Николай учился в школе. Мне не было и пяти лет, как началась Великая Отечественная война.

Слабо, но помню, как провожали на войну деревенских мужиков, в том числе и моего отца. Рано утром в августе 1941года на рассвете мужики, толпясь в избе, не торопясь выпивали и закусывали чёрной икрой из эмалированного таза  (отец был большим рыбаком-любителем), а их жёны навзрыд ревели и обнимали мужей. Потом все вышли и уехали. Навсегда. По селу ещё долго стоял рёв и причитания оставшихся сиротами жён и детей.

А дальше началась тяжелая, трудовая и голодная жизнь, а по сёлам и деревням остались одни старики, женщины и дети. Сейчас трудно даже представить, как мы жили, как вынесли это лихолетье, как мы питались и откуда брали силы, терпение и веру. Взрослые, кроме основной работы летом, привлекались на работу в колхозе от зари до зари: на покос, уборку, посев, а зимой - на лесозаготовки в тайгу. Техники практически не было, лошадей забрали в армию, и всю работу выполняли многострадальные русские бабы, зимой по пояс в снегу вручную пилили и рубили деревья, после чего мать постоянно страдала с болями ног и спины.  А нужно ещё и дома, в огороде выполнять работы, ухаживать за детьми и коровой - единственной кормилицей. Господи, как они – бедные, многострадальные и терпеливые - это всё вынесли! Будь моя воля, я бы приказал всем после войны на руках носить этих женщин! Но где там, после победы им досталась не менее тяжкая судьба - восстанавливать разрушенное хозяйство, поднимать и воспитывать детей - сирот, порой в одиночку, без мужских рук. И сейчас я всё чаще задумываюсь: есть много памятников женщинам, но памятника Женщине - труженице тыла времён войны я не знаю, а хотелось бы где-нибудь на Поклонной горе в Москве установить такой памятник – символ.

Не легче досталась военная судьба и детям, на чьи плечи легли заботы о коровах и курицах, огороде (перекопка земли, посадка, прополка, окучивание, поливка, уборка урожая), заготовке травы, сена, дров на зиму (25 кубов) и сосновых шишек для летней печки, расчистке и вывозе снега и навоза со двора на огород, топке печей. Да разве всё перечислишь, что нужно делать в своём доме в деревне! При всём этом хочется поиграть, сбегать покупаться и порыбачить, рвануть за ягодой и грибами.

Деревенская жизнь более насыщенная, а с учётом военного времени, и более ответственная. Принцип таков: есть обязанности и поручения - хоть умри, но выполни. А не выполнишь - потом всё равно придётся самому  доделывать невыполненное. Как мы выжили - только Богу известно. Сейчас, спустя много лет, я иногда думаю: «А чем мы питались, что ели?» И не могу ответить. Конечно, главным был огород и чуток, совсем чуток, – корова, если она ещё была. Практически всё уходило на поставки фронту; обязательно, независимо – есть ли корова, куры, овцы - всё равно нужно сдать определённое количество мяса, молока, яиц, масла, шерсти и овощей. Кроме того, обязательно к зиме готовили подарки на фронт: вязали рукавицы, перчатки, шарфы, шили кисеты и так далее. И народ это понимал, не возражая и не ропща.   Понимали и мы – дети, хотя нам-то оставались крохи, а порой и вообще ничего. Старались, как могли, написать, нарисовать и оправить на фронт письма. При этом мы – дети особо были горды и счастливы. 

Но самое страшное и горькое было, когда получали «похоронки» - извещения о гибели родных на войне. А получали их  в селе почти постоянно. Никогда не забыть, как получили и мы такую бумагу, написанную от руки, но с печатью и штампом, буднично извещавшую: «…Ваш муж в боях за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявил геройство и мужество, был убит…» Как упала в сенях на пороге мать, как зашлась в рёве и плаче, как была без сознания, как отхаживали её соседки. При этом всё усугублялось тем, что от Аркадия с начала войны не было ни одного письма, а служил он в то время в 10-15км от западной границы. На все запросы матери в Министерство обороны, Красный Крест получали ответ: «В списках не числится, без вести пропавший».

Теперь, после долгих и мучительных поисков о судьбе отца я знаю почти всё. Отец погиб 22 марта 1942 года на Волховском фронте (52 армия, 305СД, 1004СП) при прорыве блокады Ленинграда и выходе из окружения по направлению на н.п.Мясной Бор. Похоронен в братском захоронении в деревне Малое Замошье Новгородской области. Имя отца записано на мраморных досках мемориалов М.Замошье, Мясной Бор и на родине -  в селе Фоминское. 

С розыском брата Аркадия дело обстояло сложнее. Установлено, что его дивизия была окружена на второй день войны, большинство были убиты или попали в плен. Брат попал в немецкий концлагерь Зандбастель (Stalag X-B) под Гамбургом и погиб при организации побега в 1943 году.

Мне и сейчас страшно вспоминать те далёкие и горькие события. С детских лет я впитывал боль и горе, страдания и муки, а также сострадание и милосердие к потерпевшим людям. До сих пор не могу выносить плач и несправедливость. Наше семейное и лично моё положение осложнилось после того, как Николай, окончив семилетку, уехал в Бийск на учёбу в железнодорожное училище. Соответственно, его обязанности разделились между мамой и мной.

Будучи уже в солидном возрасте, я часто задумывался о том времени. Первое: как мы могли выстоять в войне и выдержать это чудовищное испытание. Но мы-то это выдержали благодаря русской вере и стойкости, величайшему патриотизму и любви к своей Родине и народу, благодаря нашей русской истории и традициям. Не нужно забывать и тот факт, что после Октябрьской революции выросло новое поколение людей и родилось второе; и те, и другие упорно и настойчиво воспитывались в духе патриотизма, самосознания и веры в светлое будущее. Второй вопрос: было ли у моего поколения в лихое военное время детство? Не задумываясь, отвечаю: детство всегда  и в любых условиях бывает. Дети даже в жесточайших условиях найдут для себя увлечения, игры, занятия и пристрастия. Конечно, у нас наипервейшей была игра в войну, где мы, ползая по кустам, подпольям в домах, ловили и «расстреливали фашистов», ходили в разведку и мстили ненавистным немцам. Летом бегали на нашу любимую Обь и речку Чемровку купаться и рыбачить, тем более там же можно было, наловив рыбы, наесться до отвала. Несмотря на возраст, мы уже тогда переплывали Обь и на островах лакомились смородиной, ежевикой и кислицей (красной смородиной). Зимой - лыжи, санки, коньки, строительство из снега крепостей, и уже в них опять - таки воевали. Мы - дети войны, этим многое сказано, много написано. Практически всё горе, все тяготы и трудности войны мы переживали и переносили наравне с взрослыми. Может быть, поэтому наше поколение было выносливым, крепким и стойким, мы легко переносили холод и жару, терпели голод, умели много работать и выполнять любую работу.

Однако самым любимым занятием у меня было что-то мастерить из чего угодно: самодельные машинки, тележки, лыжи, игрушечные пистолеты, автоматы и прочее. Краски никакой не было, использовал сажу из печки, а то и собственную кровь при порезах. А зимой и днём, и ночью на печке, и долгими вечерами зачитывался книжками, читал всё подряд, но больше любил про войну (актуально!), читал «Двух капитанов» В.Каверина, «Сына полка» В.Катаева, стихи Н.А.Некрасова, романы Вальтера Скотта, Жюль - Верна, то есть всё, что попадало. Обычный  доступный набор книг того времени. Книги брал в сельской библиотеке, школе или выменивал у детдомовских пацанов, которые были эвакуированы из Ленинграда. Любовь к книгам я сохранил навсегда, и без них жизнь свою не представляю и теперь.

В 1944 году я пошёл в школу. Первую свою учительницу Матрёну Васильевну и директора школы М.И.Трушина хорошо помню и люблю, их уважали все на селе. Школа была деревянная двухэтажная, обогревалась печками. Дрова поставляли родители учеников. Учился я легко и хорошо, писал красиво, неплохо рисовал (соответственно возрасту). Начиная с первого класса,  нас привлекали к полевым работам: собирать колоски после уборки зерновых, а позднее провеивали зерно, вручную крутя веялки, собирали сахарную свеклу, картошку. При этом на обед давали на свекольных листах разваренную картошку «в мундире».

Я и брат Колька

В мае 1945 года, будучи во  2-ом классе, помню, как на уроке в класс вбежала какая-то женщина с безумным криком: «Победа!» Что тут было! Уроки отменили, митинги, смех, радость и слёзы тех, у кого погибли родные, не вернулись с фронта отцы, сыны, братья, и тех счастливых, кто ожидал победителей. Не обошла война и нас: помимо отца и Аркадия,  на фронте погибли 8 родных дядей. Это событие просто передать невозможно, можно только видеть и запомнить навеки, навсегда. Этого слова - «ПОБЕДА» - мы ждали бесконечно долго, в жутких условиях, и оно было самым сладостным и красивым. Село пело, плясало и рыдало.

…Осень (где-то конец сентября - начало октября 1946 года), стоял хороший солнечный день, самое время убирать урожай, переносить запасы в подпол и солить капусту. Мама очищала вилки, рубила их сечкой и солила. Я старался очищать вилки и усердно жевал кочерыжки. Вдруг раздался необычный шум, работал какой-то двигатель. Мы покрутили головой по небу и - о..! В небе увидели самолёт, который крутился над центром села, (Потом-то я узнал, что это чудо  называется «По-2», биплан конструктора Поликарпова, попросту, в народе, - «КУКУРУЗНИК»). Самолёт, сделав несколько кругов, пошёл со снижением в сторону  окраины села. Сами понимаете, как взрослые и, особенно, дети бежали к месту посадки. До того никогда никто не видел, чтобы кто-то летал над селом или в районе.

Добежав до места посадки, я увидел это чудо. Красавец!!! Из кабины вылез пилот, весь в коже, на голове – шлемофон, сбоку - планшет. Сердце моё замерло. Как хотелось полететь, прокатиться. Вот бы стать лётчиком! Пилот переговорил с председателем сельского Совета, передал ему какие-то бумаги и…улетел. А мы ещё долго обсуждали это событие, а у меня (возможно, и у других пацанов) мысли о самолёте запали навсегда, а само событие определило в моей судьбе многое. Всё-таки детские впечатления западают в душу практически навсегда.

Так и оказалось: это событие стало определяющим в моей жизни.  Прошло несколько лет в учёбе и труде. Мать убивалась на работе, часто и подолгу плакала по отцу и Аркадию и продолжала писать по разным инстанциям о розыске пропавшего сына. И всё безрезультатно.

В последние годы пребывания на селе много рисовал. Получалось. Председатель сельсовета поручал мне к праздникам писать акварелью плакаты типа: «Да здравствует советский народ-победитель!», «Слава КПСС!» и тому подобное. Писать приходилось на газетах, склеивая их в длину плаката. Выходило красиво, как мне казалось. Хвалили и заказывали ещё. А уж я-то был рад и усердствовал ещё больше.

Учиться  старался хорошо, помня заветную мечту – самолёт. В 1948 году мы переехали жить к брату Николаю в Новосибирск, где я окончил среднюю школу, аэроклуб и поступил в военное лётное училище. Сбылась моя детская мечта. До пенсии проработал 55 лет в авиации и тем счастлив.