1968г.

Не знаю, кто написал эти слова, но когда их читаю, я всегда вспоминаю один случай из моего далёкого детства.

Однажды в одной дружной компании, не помню, по какому случаю, мы начали вспоминать про наше беззаботное детство. И вот один за другим мои собеседники стали рассказывать, как они проводили летние и зимние каникулы, об учёбе в школе и своих увлечениях. Все повествования их были связаны с  какими-то историями, с приключениями, с домашними обычаями, празднествами, катаниями с горок и так далее. Мы смеялись и, иногда перебивая друг друга, старались рассказать про себя как можно больше. Наконец, настала моя очередь. И почему-то с грустью в голосе я сказала: «А у нас семья была большая, мы жили бедно, ели только картошку, речную рыбу, да икру чёрную хлебали ложками из большой тарелки». Окружающие на мгновение замолчали, переглянулись…  И, глядя на моё недоумённое лицо, громогласно захохотали! Я не поняла сначала, что «сморозила». А потом вместе со всеми смеялась до слёз. До сих пор, как только встречаемся, все друзья вспоминают про «чёрную икру ложками».

Со старшей сестрой Шурой, 1966г.

А предшествовало этому рассказу моё далёкое безоблачное детство, которое хорошо помню. Родилась и выросла я в большой и дружной семье. Как говорилось в сказке: «один сыночек и четыре лапочки - дочки». Я была последним и поздним ребёнком. И когда мне исполнилось 12 лет, мои дорогие сестрёнки и брат уже обзавелись собственными семьями и жили далеко от родительского дома. Поэтому я росла одна под беспристрастным и неусыпным контролем родителей, которым было уже за пятьдесят.  Мы жили в посёлке Сузгун Тобольского района Тюменской области, где находился крупный Тобольский рыбозавод, на котором более сорока лет проработали наши родители.  Отец, дипломированный специалист - рыбак, на протяжении этих лет занимал различные должности, включая должность главного инженера, а на момент описываемого весёлого случая был шкипером. Что такое шкипер, я и сейчас толком не понимаю, но как мне объясняли, «это навроде боцмана, только на барже». Но об этом позже.

Сами понимаете, что весь наш посёлок, от мала до велика, питался, кроме скудного магазинного продовольственного ассортимента, рыбой, рыбой и ещё раз рыбой! А рыба была разная: речная и озёрная. Рыбозавод занимался добычей, переработкой и даже разведением молоди рыб. И если кто-то сейчас знает или когда-нибудь пробовал такие виды, как нельма, стерлядь, осётр, муксун и сырок – он счастливчик! А пироги и расстегаи с нельмой, муксуном или сырком – вкуснятина неимоверная!

АН-2 привез рыбу на рыбзавод. Сузгун, 1965г.

Так вот! Каждое лето отец во главе бригады рыбаков выезжал на песчаные места русла реки Иртыш и до ледостава занимался добычей рыбы. Жили рыбаки на брандвахте. Это своего рода гостиница на воде, где отец в нагрузку к своей основной должности – начальника участка –  был ещё и шкипером. Выловленную рыбу рыбаки отправляли на речном передвижном транспортном средстве (РПТС) на завод для дальнейшей обработки. На песчаных берегах нашего родного Иртыша были заросли кустов чёрной смородины. Откуда она там взялась, до сих пор для меня и не только –  загадка. Конечно, в то время этот вопрос меня мало интересовал, скорее, напрягал. Потому как решили мои родители отправить свою, не совсем ещё повзрослевшую дочь, на сбор этой крупной, чёрной и сладкой ягоды. Моего согласия тогда никто не спрашивал: сказали, – «надо». В доме были собраны все мало-мальски целые вёдра, которых набралось аж семь штук. «Не переусердствуй там, в день по ведру, не больше», – сказала мама и помахала мне платочком с родного бережка. «Значит, моя неожиданная командировка  продлится семь дней», –  с горечью подумала я.  

Плыть до стоянки рыбаков пришлось около суток. Во время прекрасного путешествия по реке капитан даже дал мне постоять за штурвалом своего корабля. Моим эмоциям не было предела: лето, каникулы, корабль, прекрасный полноводный Иртыш! Но это было только начало моего путешествия. Уткнув нос судна в песчаный берег, капитан дружелюбно помог мне спрыгнуть на землю и в целости-сохранности передал отцу.

Мост через Иртыш, 1966г.

Жить меня определили в каюту отца – маленькую комнатку, как купе в поезде, с двумя узенькими кроватями и узким проходом между ними. Я перетащила в неё баул с одеждой, гостинцы и вёдра. Отец встретил меня радостно. Но попытав меня о жизни в посёлке и отведав домашней маминой еды, он вдруг сказал: «Переодевайся, поехали». Я смутно представляла тогда, что скрывается под словом «поехали». Однако спрашивать не стала. Мы сели в лодку с двумя вёслами и поплыли в сторону песчаного бережка небольшого острова, видневшегося вдали. С собой я взяла только одно ведро. Высадив меня на острове, отец буркнул: «Далеко не заходи, буду в шесть». И отчалил лодку от берега. 

Прикинув время и посмотрев на пустое ведро, я поняла: в моём распоряжении пять часов. Тяжело вздохнула и стала углубляться в лес. Смородины действительно было тьма! Кусты мощные, ягоды крупные, как вишня. Прогнав от себя страх – всё-таки одна в незнакомом лесу – я начала энергично бросать дар сибирской природы в ведро. Сначала дно его гремело, словно на него свинцовая дробь падала, но по мере наполнения все затихло.  

Первый шок я испытала, когда через минуты три меня облепили здоровенные и  злющие комары. Казалось, что они слетелись со всего острова. Бежать некуда! Укрыться нечем! Помазаться – тем более! Ну и им можно было сказать спасибо, так как сбор ягод пошёл куда быстрее, чем без них. 

Флот рыбзавода, 1966г.

Выйдя на берег с полным ведром, я начала махать и кричать, чтобы меня быстрее заметили и забрали.  Вся искусанная, хотя и гордая за выполненное задание, я предстала перед отцом. «Умывайся, иди кушать. Завтра два ведра возьмешь», – сказал отец. «Убитая» «двумя вёдрами», но довольная, что сейчас поем, я пошла в столовую. Она находилась на корме брандвахты под открытым небом и состояла из большого деревянного стола и лавок.

Когда увидела свой ужин, испытала второй шок. На столе, на большой деревянной доске, была нарезана кусками с кровью стерлядь, а рядом стоял небольшой таз, полный чёрной икры. Хлеба было завались – ешь, сколько хочешь. И на третье в большом закопченном эмалированном ведре – чай из листьев чёрной смородины, вскипячённый на металлической печке - «буржуйке».  Придавив усилием воли своё самолюбие, не показав отцу слёзы, всё ещё почёсываясь от укусов этих летающих «зверей», я досыта наелась хлеба с чёрной икрой, запила сладким ароматным чаем и пошла отдыхать.

Такой трудовой режим и пищевой рацион сопровождали меня до конца дней, потребовавшихся для сбора ягод. Наполнив с «горкой» последнее ведро ягодами и набив желудок очередной раз чёрным хлебом со стерляжьей икрой, на которую мои глаза уже без содрогания не смотрели, я начала с нетерпением ждать попутное РПТС, чтобы отплыть с чувством выполненного долга в сторону родного посёлка.

С мамой, 1966г.

Переработав с мамой героически собранный мною урожай, наевшись вдоволь ягод и приняв от мамы в сотый раз «спасибо, дочка», я с гордостью за совершённый трудовой поступок, полезный для семьи, с большим удовольствием продолжила наслаждаться неожиданно прерванными на несколько дней долгожданными летними каникулами.

Знала ли я тогда, наивная ещё девчонка, что через несколько десятков лет продовольственные прилавки страны будут ломиться от разносортных колбас, сыров, напитков и других продуктов? Что мы и наши дети будем иметь возможность кушать разные деликатесы и заморские яства? Конечно, не знала. Но также я не могла знать и то, что за эти же десятилетия исчезнет из реки Иртыш и из рациона людей наш сибирский деликатес – осетровая и стерляжья икра. «Чёрное золото», которое было визитной карточкой нашей страны!   

И сейчас, когда вижу настоящую чёрную икру (что бывает редко), я с душевной ностальгией вспоминаю своё далёкое и счастливое детство!

С внуком Степаном